"Евгений Евтушенко. Ягодные места" - читать интересную книгу автора

Чистое, но с прожелтью. Что-то в нем старинное было, в этом платье. Может
быть, бабушкино - из сундука, для торжественного случая? У нас с девушкой
сразу глазной контакт установился. Показывает она мне своими черными
глазищами на лимонад - мол, отведайте... А как с трибуны сойти? Неловко...
Не поймут... Наш посол рядом, все начальство местное. Фоторепортеры щелкают.
Заикнулся я было насчет жажды, а мне мигом ихний солдатик, надрываясь, целый
переносный холодильник приволок с разными напитками. Пришлось жажду утолять
общественно - на правительственной трибуне. А мулаточка оказалась с юмором.
Налила она в бокал лимонаду, соломинку туда вставила, верхний конец к платью
на груди приложила, а сама смеется. Я сначала не понял, потом вгляделся и
вижу: на ее подвенечном платье значок с моей физиономией... Это она вместо
меня значок лимонадом своим все-таки угостила...
Гагарин никогда не обижал людей зря, а если так невольно получалось,
всегда старался загладить обиду. Однажды он прочитал с трибуны совещания
молодых писателей речь, где было написано, что негоже одному известному
поэту хвастаться в автобиографии непониманием происхождения электричества.
Один из старейших физиков, встретив Гагарина где-то на конференции, отвел
его в сторону и лукаво заглянул ему в глаза:
- Юрий Алексеевич, батенька, вы бы поделились с человечеством вашим
открытием происхождения электричества. А то я уже пятьдесят лет бьюсь над
этой проблемой и ни тпру ни ну. Если я в этой проблеме запутался, то чего же
вы хотите от поэта? Ведь еще Пушкин говорил, что поэзия должна быть, прости
господи, глуповата... Кстати, вы этого поэта не слишком вовремя ругнули... -
Поэт был тогда в некоторой опале, только что закончил новую поэму, и ее
судьба была еще неизвестной.
Гагарин сам позвонил поэту, попросил не обижаться и пригласил в
Звездный городок на апрельский праздник космонавтов прочесть главу. Гагарин
хотел помочь поэту - ведь концерт из Звездного транслировался на всю страну.
На концерте Гагарин сидел рядом с одним начальником. Они находились в первом
ряду сбоку, и оттуда было видно, как за сценой взад-вперед ходил
взлохмаченный поэт, явно волнуясь, комкая в руках машинописные листочки,
что-то бормоча себе под нос.
- Что он тут делает? - вдруг напрягся начальник, узнав.
- Мы пригласили его выступить, - отвечал Гагарин.
- А кто дал санкцию? - свистящим шепотом спросил начальник.
- Я, - ответил Гагарин.
Начальник все-таки пошел за сцену. Красная книжечка сделала свое дело.
Ведущий, тот самый человек, который громовым голосом объявлял о взятии
городов в Великую Отечественную, сдался и невнятно пролепетал поэту о том,
что его выступление отменяется. Поэт побледнел от обиды, унижения, схватил с
вешалки в артистической плащ, кепку, бросился в проливной дождь. Сам не
чувствуя, где на его лице ливень, где слезы, сел за руль своего потрепанного
"Москвича" и рванул на полной скорости, рискуя разбиться на мокрой дороге.
Ехал он почти вслепую - "дворники" не успевали смахивать дождь с лобового
стекла.
Гагарин кинулся вдогонку за поэтом, но не успел. "Найдите его. Где
угодно найдите. Его нельзя оставлять одного..." - сказал он молодым
космонавтам, среди которых был и этот, ныне уже немолодой космонавт. Они
помчались вслед на машине уже выступившего в концерте композитора и нашли
поэта в "предбаннике" ЦДЛ, где он неумело пил водку стаканами, судорожно