"Николай Николаевич Евреинов. Тайна Распутина " - читать интересную книгу автора

Правда, говоря о своих отношениях к царской дочке Ольге, "старец" более
открыто касался своих прошлых отношений к Александре Федоровне. Он
распространял всюду слух, - говорит министр А. Н. Хвостов в своем показании
Чрезв. Следств. Комиссии, - что он с Ольгой в близких отношениях... Он
говорил: "Мать мне надоела: - я с дочкой Ольгой. Так он неоднократно
позволял себе это говорить", - подчеркивает А. Н. Хвостов ["Падение режима";
стр. 39 (курсив наш, Н. Е.)].
Зная крайне чувственный характер Александры Федоровны, можно и без
заверения о. Григория предположить, что царице приходилось норою страдать от
блудного беса, ища избавления от оного в освящающих объятиях великого
чудотворца.
На "половую возбудимость" царицы обратил внимание и биограф ее Вл.
Канторович, отмечающий в своем труде "Александра Федоровна Романова", что,
"прожив двадцать лет с мужем, она не перестает быть во власти эротических
воспоминаний и образов, которые порой вытесняют все остальное" [См. "Былое"
№ 22, 1923 г., стр. 218]. Она "знала об измене мужа" с Вырубовой, - говорит
Канторович, - но роль советницы и тут осталась за ней. Откровенные
рассуждения царицы на тему об отношениях Вырубовой к мужу, и наоборот,
Николая к ней, поражают своей противоестественностью. Цинизм, атрофия
нравственного возмущения, последняя степень равнодушия к своему собственному
достоинству - только этими причинами объясняет Канторович поведение царицы
[См. "Былое", стр. 223.], не допуская, впрочем, мысли о "физической связи"
ее с о. Григорием [См. "Былое", стр. 233].
Мысль эту, однако, помимо сказанного, в значительной, пожалуй, степени
допускает переписка Александры Федоровны со своим благоверным, отдельные
места которой, воочию обнаруживая чувственность царицы, выдают вместе с тем
и ее пристальный интерес к половому вопросу. "Целую без конца каждое дорогое
любимое местечко", пишет она Николаю II 21 сентября 1914 г. "Целую тебя еще
и еще, очень неясно, все мои любимые местечки", повторяет она снова в письме
от 20 января 1915 г. и т. п. Одно из писем, где царица "жаждет показать"
придворным трусам "свои бессмертные штаны" [На мне надеты невидимые
"брюки", - хвастает царица своей мужественностью в письме от 22-го августа
1915 г.], кончается нескромным предложением: "Понюхай это письмо" [От 23
авг. 1915 г. Зная по-видимому ценность, какую придавала царица обонятельным
впечатлениям, наследник ей писал, однажды, что "папа (Николай II) мною и
долго сегодня утром вонял, - лежа вместе с ним в постели, где, по словам
царя, ужасно уютно спать друг возле друга. (См. письма от 7 окт. и 6 окт.
1915 г.)]. Другое - кончается рловами: "Ах, тяжело расставаться! Мне так
грустно сегодня ночью - я так горячо тебя люблю" [От 27 февраля 1915 г].
Через 10 дней после этого ночною томления, она уже прямо, без обиняков,
начинает свое послание признанием: "Какое счастье знать, что послезавтра я
буду держать тебя крепко в своих объятиях" [От 9 марта 1915 г.], и т. п.
Читатель "Переписки Николая и Александры Романовых" не может, наконец обойти
вниманьем и тот педантизм, с каким царица ежемесячно оповещала мужа о
наступлении женского недомогания, условно говоря о нем, как о "приходе
инженера-механика"!
О пристальном же и несколько болезненном интересе царицы к тому органу,
коим святой отец обыкновенно творил чудеса изгнания блудного беса, говорит
достаточно красноречиво такая, напр., выдержка из письма Александры
Федоровны от 20 ноября 1914 г.: "Мне пришлось перевязывать несчастных с