"Лариса Евгеньева. Лягушка " - читать интересную книгу автора

"почему?". Мне надоело, я как рявкну ему: "Потому!" А он: "Почему потому?"
- А моя Лёка, ей три с половиной, тоже страшно смешная. Она не
выговаривает "эр" и хитрющая такая! Ей говорят: "Скажи "Мурчик" (это кот
наш, Мурчик), а она: "Можно, я скажу просто "кот"?"
Марат засмеялся, сзади зашикали.
- Лёка - это сестра?
- Ну да.
- Они в этом возрасте ужасно смешные, - сказал он солидно.
Дина почти не смотрела фильм и все время припоминала, что же такое
смешное говорила Лёка? Несколько раз она принималась шептать на ухо
Марату:
- Знаешь, по телевизору она как-то смотрела фильм о бактериях, а
потом увидела гусеницу да как закричит: "Смотрите, вон лезет такая
хорошенькая бактерия!" И еще, я вспомнила, она ужасно не любит ходить, все
время просится на руки. Я говорю: "Надо ногами ходить. Для чего тебе
ноги?" А она: "Для ботинок!" А один раз погладила нашего Мурчика и
говорит: "Какие у него натуральные кожаные уши!" Это она слышала, как
Римма рассказывала про свое натуральное кожаное пальто.
Всякий раз Марат с готовностью наклонялся, внимательно слушал, а
затем смеялся. Когда они возвращались после фильма, он еще рассказал о
своем Тарасике:
- Молодчага такой парень, любит порубать. Съел две тарелки манной
каши, гладит себя по пузу. Мама спрашивает: "Тарасик, что надо сказать?" А
парниша: "Еще!" Лично я считаю, с младшим братом мне повезло.
- Я тоже, - сказала она.
После этого, конечно, она не спала всю ночь, немного поспала лишь под
утро, перед самым подъемом. Чем она занималась? А самоедством. Дело в том,
что она не любила врать. Органически не переносила вранья. А тут вдруг: "Я
тоже". Она не то что не считала, что ей повезло, - она их не-на-ви-де-ла.
И Лёку, и Римму. Хотя прекрасно понимала, что Лёка тут ни при чем. Если
быть точной, то она и Римму не так уж чтобы ненавидела - она просто
старалась жить так, как будто их нет. Так, будто продолжается то время
после смерти мамы, когда они с отцом жили вдвоем. Не говоря ни слова,
залезала к нему в карман, брала деньги, покупала цветы; в вазе у маминого
портрета всегда были живые цветы. Осенью - рябина, кленовые листья,
зимой - ветка ели или сосны. Отец никогда не требовал отчета - он знал,
что Дина не оставит себе без спроса ни копейки. Иногда, по настроению,
открывала "мамин" шкаф, примеряла, прикидывая, кое-что укорачивала... Ведь
отец сказал ей: "Теперь это твое". А с мамой они уже сравнялись по росту.
У Риммы хватило ума не приближаться к этому шкафу, иначе бы она ей
показала!
Впрочем, Римма была полная и абсолютная мещанка. Вкуса у нее не было
ни малейшего, а обожала она всякие блестки, бантики-шмантики и тому
подобное.
Дина пыталась жить, словно их нет, но они-то были! И каждое движение,
каждое слово, каждый жест - словно ножом по стеклу!! Вот Римма, нечесаная,
в ветхом каком-то халатишке, катает Лёку в коляске. Да где там катает -
трясет коляску на одном месте, вытряхивая ребенку мозги! Это чтобы не
отходить от старух, с утра до ночи дежурящих на скамейке возле песочницы.
Больше всего Римма любит сплетничать со старухами. И через каждые два