"Ганс Гейнц Эверс. Из дневника померанцевого дерева" - читать интересную книгу автора

возлюбленная.
Мои товарищи по корпорации очень печалились и заботились обо мне - даже
более, чем это было мне приятно. Это они телеграфировали моим родителям.
Затем наступил тот припадок бешенства, который вы назвали "катастрофой" и
который, в сущности, был совершенно естественным событием. Мои друзья,
следившие после моих вышеупомянутых глупостей за каждым моим шагом,
заметили, что я постоянно подкарауливаю почтальона. И когда приходило письмо
- ее письмо, - они отбирали его у письмоносца на улице. Теперь я прекрасно
знаю, что они делали это с добрым намерением, желая удалить от меня всякий
повод к новому возбуждению. Но в то мгновение, когда я увидел из окна, как
они отбирают письмо, мои глаза застлало красным светом. Мне показалось
осквернением моей святыни, что они прикасаются своими руками к бумаге и что
их глаза читают слова, которые она написала. Я схватил со стены остро
отточенную рапиру и побежал по улице. Я кричал им, чтобы они отдали мне
письмо. Они отказались, и тогда я ударил того, который держал письмо,
рапирой прямо в лицо. Брызнула кровь и оросила письмо, которое я вырвал у
него. Я побежал в свою комнату, заперся и стал читать.
Она писала:

"Если ты меня любишь, то доведешь это до конца. О, я приду, я приду к
тебе, возлюбленный. Я буду покоиться в твоей прохладной тени и рассказывать
тебе дивные сказки.

Альцина".

Я кончил, уважаемый доктор. Меня доставили сюда хитростью, но теперь я
благодарен судьбе, которая привела меня сюда. Все волнения прошли, и я снова
нашел в этой удивительной тишине прежний покой. Я пребываю в сладком
аромате, который исходит из моего тела, и чувствую и знаю, что я дождусь
завершения. Уже мне становится тяжело писать, уважаемый доктор, мои пальцы
не хотят сжиматься, они раздвигаются, растопыриваются, как ветви.
Ваше заведение лежит в великолепном обширном парке. Я сегодня утром
странствовал по нему. Он так велик, так прекрасен. Я знаю, доктор, что мои
слова убедили вас. О, мне удалось, без сомнения, убедить вас... Итак, когда
наступит час, который уже так близко, то не пытайтесь помешать тому, что
должно исполниться. Там, на большом лугу, где шумят каскады, - там буду я
стоять. Я надеюсь, что вы, доктор, распорядитесь, чтобы за мной был хороший
уход. Боннский садовник знает, как обращаться с померанцевыми деревьями, -
он даст вам указания. Я отнюдь не желаю захиреть... Я хочу расти и цвести,
чтобы она радовалась и восхищалась моей красотою.
Она будет писать, доктор. Вы узнаете ее адрес.
Еще одно: каждым летом, когда моя верхушка будет сверкать тысячью
золотых плодов, будьте добры, доктор, срывайте самые прекрасные из них и
кладите в корзиночку. И посылайте ей.
И пусть будет вложена туда записочка с милыми словами, которые я
однажды слышал на улице Гренады:

Я сорвал в моем саду
Померанцев спелых, ярких,
Сок их алый - кровь моя.