"Ганс Гейнц Эверс. Из дневника померанцевого дерева" - читать интересную книгу автора

ласкающее обладание моей душой.
Как будто сладкая музыка звучала в моих висках, как будто пение
танцующих солнечных лучей.
Там, где раскинулись зеленые лужайки, где по мраморным ступеням катятся
холодные струи горного потока, где покачиваются среди цветов магнолии яркие
фазаны, и грезят в своем уединении белые павлины, - там стоит дерево.
Далеко кругом себя раскинуло оно свои ветки; благоуханием весны и любви
напоен кругом него воздух. Белые цветы поднимаются из листьев, и между них
сверкают золотые плоды.
Прекрасная фея покоится в прохладной тени. Она рассказывает дереву
сказки, и дерево это - ее возлюбленный.
Она говорит, а он шелестит листьями и посылает ей с ветром свой аромат.
Так беседуют они оба.
Так росло во мне познание - медленно, постепенно, как всякое
откровение. Так гармонично, что я не мог бы указать ни одной пограничной
черты. Те отдельные подробности, которые я только что вам привел, уважаемый
доктор, я выбрал из тысячи им подобных. Чудо началось, когда я в первый раз
увидел эту женщину... А может быть, оно началось и гораздо ранее. Не должен
ли я считать первым легким началом, например, хотя бы те мои мысли, которые
я выразил в своих стихотворениях?
Закончится же чудо тогда, когда я буду стоять под открытым небом, в
лучах солнца, и буду носить белые цветы и золотые плоды.
А пока - последовательное развитие, шествующее вперед спокойно, сильно,
уверенно, не зная никакого сопротивления.
И не только духом, но и телом. Разве я не говорил вам, что все мое тело
напоено сладким ароматом? Убедитесь же в этом, уважаемый доктор.
Наступили последние ночи. Однажды она сказала мне:
- Я должна вскоре покинуть тебя.
Я не испугался. Каждая секунда, проведенная с нею, была для меня
вечностью, и еще должны беспредельную вечность мои счастливые руки обнимать
ее.
Я склонился к ней, и она продолжала:
- Ты знаешь, что случится тогда, Астольф?
Я утвердительно кивнул и спросил:
- Куда ты уедешь?
Две слезы упали на ее щеки. Она выпрямилась, и ее глаза засветились,
как созвездия ночи над пустынной степью.
- За море, - сказала она, - туда, откуда я пришла. Но я буду тебе
писать. А потом, позднее, когда ты расцветешь, когда легкий ветер будет
играть твоими ветками, - тогда я снова приду к тебе. Приду к тебе,
возлюбленный, и буду покоиться в твоей тени. Буду отдыхать у тебя, мой
возлюбленный, и грезить вместе с тобой нашими сладчайшими грезами...
- Возлюбленный! - сказала она. - Возлюбленный!..
И как зеленые путы плюща обвивают ствол и ветки, так обняла меня она...
Вот так...
Вы знаете, доктор, что произошло потом. Придя однажды вечером в виллу,
я не мог дозвониться. Она уехала. Ее вилла опустела. Я поставил на ноги всю
полицию и сыщиков, бегал все дни, как сумасшедший. Я делал тысячу глупостей,
но уверяю вас, доктор, что все это следует отнести просто лишь на
счет влюбленного, у которого исчезла, словно по волшебству, его