"Николас Эванс. Заклинатель " - читать интересную книгу автора

помогал кампании Картера. Этого идеалиста переполнял энтузиазм - что было
очень симпатично, - но самое главное - он умел ее рассмешить. И еще - он был
каким-то надежным. И стригся короче, чем все мужчины, с которыми она
встречалась за последние пять лет.
В гардеробе Энни преобладали кожа и английские булавки металлистов,
Роберт же носил приличные вельветовые пиджаки и рубашки с воротничками на
пуговичках. Нетрадиционность их союза представляла скрытую угрозу для обоих.
В постели - эту фазу отношений они долго откладывали, и Энни ловила
себя на том, что втайне страшится сближения, - Роберт неожиданно проявил
себя довольно раскованно. Он был гораздо более изобретательным, чем
обалдевшие от наркотиков знаменитости, с которыми она спала после приезда в
Нью-Йорк. Когда несколько недель спустя она сказала ему об этом, Роберт
минуту поразмышлял, как в тот раз, когда называл рейсы из дакарского
расписания самолетов, а потом на полном серьезе заявил, что всегда считал:
сексом, как и юриспруденцией, надо заниматься с полной ответственностью.
Весной они поженились, а три года спустя родилась Грейс, их единственный
ребенок.

Энни и на этот раз захватила с собой в поезд работу, но не по
обязанности или привычке, а в надежде, что та хоть немного отвлечет ее.
Перед ней лежал толстый том - верстка того сочинения, которое, она
надеялась, послужит благу нации. Приобретено оно было за огромные деньги у
известнейшего седовласого писателя с невыносимым характером. Грейс называла
таких литературными шишками. Энни трижды прочла начало романа, но ничего не
поняла, не в силах сосредоточиться.
Вскоре по радиотелефону позвонил Роберт. Он уже добрался до больницы.
Ничего нового за это время не произошло. Грейс все еще была без сознания.
- Ты хочешь сказать, она в коме? - спросила Энни тоном, не допускающим
каких-либо умолчаний.
- Они так не говорят, но, думаю, это именно то состояние.
- Что еще?
Роберт молчал.
- Ради Бога, Роберт! Говори все как есть.
- У нее плохо с ногой. Похоже, по ней проехал грузовик.
У Энни перехватило горло.
- Сейчас врачи решают, что делать. Послушай, Энни, я должен идти туда.
Встречу тебя на вокзале.
- Не надо. Оставайся в больнице. Я возьму такси.
- Хорошо. Если будут новости, позвоню. - Он помолчал. - Она справится.
- Конечно. - Энни нажала кнопку и убрала телефон. За окном проносились
снежные поля, сверкающие на солнце ослепительной белизной. Энни полезла в
сумку за очками, надела их и откинулась на спинку сиденья.
Уже после первого звонка Роберта ее охватило острое чувство вины. Надо
было ехать с ними. Это первое, что она сказала Дону Фарлоу, положив трубку.
Он был очень мил, обнял, утешал. То, что он говорил, было, в общем-то,
правильно:
- Если бы ты поехала, ничего не изменилось бы, Энни. Что ты могла
сделать?
- Что-нибудь придумала бы. Не пустила бы ее кататься. Как Роберт мог
отпустить ее в такой день?