"Кирилл Еськов. Последний кольценосец" - читать интересную книгу автора

- Боюсь, что так. Знаете, сержант... оставьте-ка меня здесь и
добирайтесь до этого вашего кочевья - вы вроде говорили, тут недалеко,
миль пятнадцать. Потом вернетесь. Ведь нарвемся на эльфов - оба пропадем
ни за понюх табаку: из меня сейчас вояка - сами понимаете...
Цэрлэг некоторое время размышлял, механически чертя пальцем на
поверхности песка значки Ока. Потом решительно заровнял рисунок и
поднялся.
- Встаем лагерем. Вон под тем барханчиком - там, похоже, грунт будет
поплотнее. Сами дойдете, или проще дотащить вас?
- Послушайте, сержант...
- Помолчите, доктор! Вы - уж простите - как дитё малое: спокойней, когда
под приглядом. Попадетесь в лапы к эльфам, и через четверть часа вас
вывернут наизнанку: состав группы, направление движения и все такое. А я
слишком дорожу своей шкурой... Короче - полтораста шагов сами пройти
сумеете?
Он брел куда ему было велено, чувствуя, как нога при каждом шаге
наливается расплавленным свинцом. Под самым барханом он опять потерял
сознание и не видел уже, как разведчик, тщательно замаскировав следы рвоты
и отпечатки ног и тел, быстро, как крот, роет в песчаном откосе дневное
убежище. Потом наступило просветление: сержант бережно ведет его к норе с
матерчатой выстилкой. "Как вы, сударь, хоть за пару-то суток оклемаетесь?"
Над пустыней между тем взошла луна - омерзительная, будто бы
насосавшаяся гноя пополам с кровью. Света, чтоб осмотреть ногу, теперь
хватало. Сама по себе рана была пустяковой, но никак не затягивалась и
чуть что начинала кровоточить: эльфийская стрела, как обычно, оказалась
отравленной. В тот страшный день он подчистую израсходовал весь запас
противоядия на своих тяжелораненых, понадеявшись - авось пронесет. Не
пронесло. В лесной чаще несколькими милями северо-восходнее Осгилиатской
переправы Цэрлэг отрыл для него схорон под дубовым выворотнем, и пятеро
суток он провалялся там, зацепившись сведенными судорогой пальцами за
самый краешек обледенелого карниза, имя которому - жизнь. На шестой день
.- все же сумел вынырнуть из багрового водоворота невыносимой боли и,
глотая горькую, воняющую какой-то химией воду из Имлад-Моргула (до другой
было не добраться), слушал рассказы сержанта. Остатки Южной армии, блокиро
ванные в Моргульском ущелье, капитулировали, и эльфы с гондорцами угнали
их куда-то за Андуин; его полевой лазарет вместе со всеми ранеными
растоптал в кашу взбесившийся мумак из разбитого Харадского корпуса;
ждать, похоже, больше нечего - надо пробираться домой, в Мордор.
Тронулись на девятую ночь, едва лишь он смог передвигаться; разведчик
избрал путь через Кирит-Унгольский перевал, поскольку предвидел - по
Итилиенскому тракту сейчас и мышь не проскочит. Хуже всего было то, что
ему так и не удалось разобраться со своим отравлением (тоже еще специалист
по ядам!): судя по симптоматике, это было что-то совсем новое, из послед
них эльфийских разработок; впрочем, аптечка так и так была почти пуста. На
четвертый день болезнь вернулась - в самое неподходящее время, когда они
пробирались мимо свежеотстроенного военного лагеря Закатных союзников у
подножия Минас-Моргула. Трое суток пришлось им прятаться в тамошних
зловещих развалинах, и на третий вечер сержант с удивлением прошептал ему
на ухо: "Да вы, сударь, седеете!" Впрочем, виною тому, возможно, была не
сторожившая руины нежить, а вполне реальная виселица, воздвигнутая