"Кирилл Еськов. Последний кольценосец" - читать интересную книгу автора

под утро осядет изморозью на воронёном щебне хаммадов...
Именно в такой вот полуночный час по внутреннему краю серповидной
щебнистой проплешины меж невысоких дюн серыми тенями скользили двое, и
разделяющая их дистанция была именно той, что и предписана для подобных
случаев Полевым уставом. Правда, большую часть поклажи - в нарушение
уставных правил - нес не задний, являвший собою "основные силы", а пе
редний - "передовое охранение", однако на то имелись особые причины.
Задний заметно прихрамывал и совершенно выбился из сил; лицо его - худое и
горбоносое, явственно свидетельствующее об изрядной примеси умбарской
крови, - было сплошь покрыто липкой испариной. Передний же по виду был
типичный орокуэн, приземистый и широкоскулый - одним словом, тот самый
"орк", которыми в Закатных странах пугают непослушных детей; этот
продвигался вперед стремительным рыскающим зигзагом, и все движения его
были бесшумны, точны и экономны, как у почуявшего добычу хищника. Свою
накидку из бактрианьей шерсти, что всегда хранит одну и ту же температуру
- хоть в полуденное пекло, хоть в предутренний колотун, - он отдал това
рищу, оставшись в трофейном эльфийском плаще - незаменимом в лесу. но
совершенно бесполезном здесь, в пустыне.
Впрочем, не холод сейчас заботил орокуэна: по-звериному чутко
вслушиваясь в ночное безмолвие, он кривился будто от зубной боли всякий
раз, как до него долетал скрип щебня под неверной поступью спутника. Ко
нечно, наткнуться на эльфийский патруль здесь, посреди пустыни, - штука
почти невероятная, да и потом для глаз эльфов звездный свет - это вообще
не свет, им подавай луну... Однако сержант Цэрлэг, командир разведвзвода в
Кирит-Унгольском егерском полку, в такого рода делах никогда не полагался
на авось и неустанно повторял новобранцам: "Помните, парни: Полевой устав
- это такая книжка, где каждая запятая вписана кровью умников, пробовавших
делать по-своему". Оттого-то, наверно, и ухитрился за три года войны
потерять лишь двоих солдат и цифрой этой гордился про себя куда больше,
чем орденом Ока, полученным прошлой весною из рук командующего Южной
армией. Вот и сейчас - у себя дома в Мордоре - он вел себя так, будто по-
прежнему находится в глубоком рейде по равнинам Рохана; и то сказать -
какой это теперь дом...
Сзади донесся новый звук - не то стон, не то вздох. Цэрлэг обернулся,
просчитал дистанцию и, молниеносно скинув с плеч тюк с барахлом (так, что
ни единая пряжка при этом не звякнула), успел добежать до своего спутника.
Тот медленно оседал наземь, борясь с подступающим беспамятством, и
отключился, едва лишь сержант подхватил его под мышки. Ругаясь про себя на
чем свет стоит, разведчик вернулся к своей поклаже за флягой. Ну и
напарничек, ядрёна вошь... хоть на хлеб намазывай, хоть под дверь
подсовывай...
- Ну-ка хлебните, сударь. Опять похужело?
Стоило лежащему сделать пару глотков, как все тело его свело приступом
мучительной рвоты.
- Извините, сержант, - виновато пробормотал он. - Зря перевели питье.
- Не берите в голову: до подземного водосборника уже рукой подать. Как
вы назвали тогда эту воду, господин военлекарь? Смешное слово...
- Адиабатическая.
- Век живи - век учись. Ладно, с питьем-то у нас порядок... Нога опять
отнимается?