"Сергей Есин. На рубеже веков (Дневник ректора) " - читать интересную книгу автора

подшофэ, рассказал о том, как я не поступил в институт. Поперло скрытое,
мясное, сокровенное. "Поступить в институт нам после десятого класса
казалось элементарным. Сережа не поступил - значит, он парень второго
сорта... Потом его забирали в армию, и он, пьяный, клялся: "Ребята, я
вернусь через год, я вернусь..." И он действительно через год вернулся.
Постучался в дверь и зашел...
У меня сидела компания, и вдруг появляется Сережа (я записываю весь
этот монолог почти дословно, так он меня потряс продуманностью и точностью
деталей), вернулся, как и обещал. "Я представляю, ребята, как Сережа тогда
на меня обиделся. Ему, наверное, стоило неимоверных усилий вернуться в
обещанный срок. А здесь никто на него внимания не обращает, отнеслись как к
рядовому явлению: садись, пей вино, выбирай барышню".
Собственно, мы уже к этому времени давно стали жить по разным орбитам.
В армию я попал не на следующий год, как держал экзамены в институт
востоковедения, а через два года - уже проработав в Ташкенте в военном
театре один сезон и поступив на заочное отделение в университет. У нас у
всех оказались свои интересы, у ребят еще молодые, а у меня нормальных
молодых интересов никогда не было. Я никогда с удовольствием не играл в
футбол, никогда не любил играть в карты, не любил тусовок, танцев,
коллективных походов в театр, турпоходов. Единственный в моей жизни большой
туристический, в частности, байдарочный поход был в компании с Игорем
Любимским по Валдаю. Как до сих пор я ему за это благодарен. Но пора
возвращаться к теме.
Потом Виталик предпринял следующее на меня наступление. Заговорили о
партии, Виталик в нее вступил, Игорь Любимский в нее не вступил, Игорь
Егоров в нее вроде не вступил, поэтому, дескать, не сделали и карьеры. И
здесь я ничего не стал возражать. О том, что, возможно, кое-кому этого и не
предложили, что для этого надо было предпринять определенные усилия, это
любого крепко ограничивает, если он честный человек и готов исполнять взятые
на себя обязательства в действиях, в словах, в стремлении поблистать на
кухне, в поступках, даже в уровне честности. Но про себя я подумал, что я
единственный из всех, кто ни разу не изменил своему призванию и делу.
Виталий, рожденный теоретиком, соблазнился легким воздухом. Свободной, без
ежедневной явки на работу, жизнью. Пейзажами редкой красоты, которые всегда
перед глазами, возможностью каждый день жить на курорте в Антарктиде ли или
на Камчатке, питать сетчатку глаза новыми впечатлениями, а сознание -
прихотливыми коллизиями жизни. Сейчас пенсионер, и нет планов, а впереди суд
по разделу дачи: с сестрой Татьяной и младшим братом Сергеем. В принципе
дело привычное и типичное для московской интеллигенции. Егоров в начале
перестройки плюнул на свою геологию, которую так все в свое время любили,
потому что она представляла собой определенный образ жизни, и стал
заниматься горючесмазочными материалами. Может быть, отчасти повезло Игорю.
Много лет назад у него появилось хобби - вместе со своими друзьями-физиками
он стал плотничать, а именно - строить дачи. В этом смысле хобби стало
основной работой, приносящей и удовлетворение, и деньги, а работа лишь
фантом былых интеллектуальных удовольствий. Вот так я думал обо всем
происходящем. Уже в двенадцать ночи, мы вышли все во двор, чтобы идти к
метро. Я посмотрел на воробьиную фигурку Виталика, на его легонькую (все
молодится), курточку. Вспомнил все лучшее, что меня с ними связывало, а
главное - годы советских, полных надежд, лет, когда мы все пополучали свое