"Сергей Есин. На рубеже веков (Дневник ректора) " - читать интересную книгу автора

спутал очень суетливого толстого человека, не распознав в нем бывшего посла
в Израиле Бовина.
Теперь о литературном обеде. Идея хорошая, потому что, на минуточку
перестав есть, писатели должны были слушать речи своих собратьев. Я помню,
как, затаив дыхание, слушали ирландцы нобелевского лауреата Хини. Слушать в
качестве "запевал" Иванову и Латынину никто не стал. Мысль о единении
литератур не осуществилась.
Интересная вещь: за самым крайним к стенке столом посадили меня, Ю.И.
Беляева, Володю Андреева, Володю Бондаренко, атташе американца и пр. Ну
мы-то, русопяты, понятно, но американца! Я злобно пошутил, что Америка
должна принести по этому поводу протест.
Из самого интересного: это знакомство с Александром Гольдштейном. Мой
первый взгляд на его книгу был несправедлив. Начал читать и не смог
оторваться: умно, плотно, хотя и несколько цветисто. Это умные, просторные
тексты, которые я люблю. Прекрасное соблазнительное чтение. Я полагал, что
Гольдштейн это шестидесятилетний, моего возраста, еврей. Худенький,
моложавый сорокалетний человек. Сказал ему, что хотел бы видеть его читающим
лекции нашим студентам, но не знаю, как это сделать. Приглашение в институт
зарубежного профессора - дорогостоящее дело.

22 января, четверг.
Вечером поехал встречаться с ребятами из моей прежней компании.
Большинство я не видел лет 30-35. Долго искал дом, но наконец отыскал на
Плющихе. Первый этаж, старинная четырехкомнатная квартира, большая кухня с
посудомоечной машиной и старинным буфетом, моложавая, радушная жена Галя,
прелестные и воспитанные дочки, старшей лет 18 - это все Игорь Егоров, по
нашей дворовой кличке Граф. Больше всего, конечно, меня интересовал Виталий
Шелягин. Здесь было больше претензий, больше решительности и нахрапа
вундеркинда, наиболее увлекательно разворачивалась его судьба. И, похоже,
как много, по сравнению со сверстниками, ему было дано: Виталий с восьмого
класса побеждал на разных городских математических олимпиадах, без
каких-либо внешних трудностей поступил в самый престижный вуз столицы той
поры, в Физико-технический институт, играл на гитаре, выхватывал и
забалтывал прекрасных девушек, после окончания института махнул на несколько
лет на Курилы начальником каких-то то ли метереологических, то ли
сейсмических станций. "Ищи меня сегодня за тысячу земель, за океаном, за
большой водою". За столом Витя признался, что в юности поставил своей целью
объехать весь мир. Побывал везде, кроме Австралии. В русле своего
образования поменял десятки профессий. Мягко, не хвастаясь, говорил, что
денег было достаточно по сравнению с тем, что платили в Москве. Было куплено
несколько машин. Я молчал, не пил, улыбался. Я понимал, что должен вести
себя скромно, уже самое мое появление на этой пьянке ставит ребят в
своеобразное положение. И особенно Виталия. Слишком часто мелькаю на
телевидении, слишком много титулов, слишком много книг. Наше соперничество
началось с детства, мы ведь познакомились с четвертого класса. А когда у
Виталия появилась компания, я к ней только примкнул. Своей компании у меня
не было никогда. Я был словно младший, они все были горнолыжники, туристы,
отличники, путешественники. Мои стишки и заметки в газете не ценились, всем
казалось, что заметочки эти они могли бы сочинять лучше. Все это грех
времени. Эпоха на первое место ставила физиков. Витя очень интересно, уже