"Банана Есимото. Молодожен" - читать интересную книгу автора

обязанности, как у некоторых священнослужителей. В доме на столе непременно
какие-нибудь сласти либо цветы. Из комнаты слышится звук включенного
телевизора. Моя жена сидит и вяжет кружева. На алтаре,[1] как всегда, стоит
свежесваренный рис... В воскресное утро первое, что я слышу, когда
просыпаюсь, - звук пылесоса и стиральной машины... С соседкой жена
разговаривает особенно приветливо. Подкармливает окрестных собак и кошек.
Когда смотрит сериалы - глаза у нее на мокром месте. Она поет в ванной себе
под нос. Выбивая свою любимую плюшевую игрушку, разговаривает с ней. Если
мне звонит школьная подруга - натянуто смеется и передает трубку. Со
сверстницами-землячками и бывшими одноклассницами часами болтает по
телефону, покатываясь со смеху. Все это вместе создает особую атмосферу -
некую ауру, - от которой в комнате становится на порядок светлее. Только вот
мне отчего-то хочется завыть, закричать изо всех сил: "А-а-а!!! Хватит!!!
Прекрати!!!" Словно во мне что-то бунтует.
Я перевел дух после длинного монолога. Собеседница согласно кивнула:
- Да-да, я понимаю.
- Думаешь, мне легче, если меня понимают?
Она рассмеялась в ответ. Ее улыбка нисколько не напоминала улыбку моей
жены. Однако у меня возникло ощущение, что этот смех знаком мне с
незапамятных времен. Я вдруг вспомнил себя шестилетним - мы с товарищем в
тот год пошли в школу. Зима стояла такая холодная, что наша извечная
присказка: "Ух как холодно" казалась абсурдной до глупости, и мы, позабыв
обо всем, смеялись друг над другом. Потом я вспомнил все остальные случаи -
вплоть до сегодняшнего дня, - когда мне удалось так же искренне с кем-нибудь
посмеяться. Неожиданно у меня поднялось настроение. Тут женщина спросила:
- И с каких пор ты в Токио? - В слове "Токио", слетевшем с ее губ, мне
послышалось нечто странное.
- Постой-ка! На каком это языке ты со мной говоришь? - Я окончательно
запутался в ситуации.
Женщина покачала головой:
- Вообще-то, ни на каком. Этот язык понимаем только мы с тобой. И
только мы с тобой можем на нем разговаривать. Для каждых отдельно взятых
собеседников существует такой язык. Честно-честно. Для тебя и твоей жены,
твоей бывшей девушки, твоего отца. Для тебя и твоего друга. Единственный в
своем роде "язык на двоих".
- А если собеседников не двое? А? Что тогда происходит с этим языком?
- Тогда язык изменяется. Если вы разговариваете втроем, то это - "язык
на троих": только здесь и только сейчас. Если к вам присоединился
четвертый - это уже совсем другой язык. Я давно живу в этом городе. Увидела
тебя в полном одиночестве и сразу поняла, что ты приезжий. Таких здесь
много. И в данный момент я говорю на "языке людей, равноудаленных от Токио",
который, кроме тебя и других приезжих, никто не в состоянии понять. Но если
бы здесь сидела какая-нибудь симпатичная одинокая старушка - с ней бы я
говорила на "языке одиноких людей". С мужчиной, который собирается снять
себе на ночь девушку, - на "языке страсти". Вот так.
- Ну хорошо, а если бы нас было четверо: я, старушка, этот "съемщик" и
ты сама?
- Что-то ты слишком много вопросов задаешь. Но если бы такое случилось,
я наверняка использовала бы "язык проносящихся в ночных электричках
человеческих жизней". Кто бы ни были эти четверо из всех живущих в нашем