"Н.Ещенко, Е.Перехвальская. Никто кроме тебя (по одноименному телесериалу) " - читать интересную книгу автора

себе. Низенький, широкоплечий толстячок Чучо прижимал к себе партнершу,
вертлявую девицу с распущенными волосами, чуть ли не на голову выше
партнера... Но Чучо этого было мало - он хотел, чтобы старик Саманьего тоже
нашел себе пару. У вертлявой оказалась подруга, складная, уже не юная
женщина, лицо которой сразу понравилось дону Даниэлю.
- Присядьте со мной. Нет, нет, я не танцую, - решительно замотал
головой дон Даниэль. - Если хотите, закажу рюмочку и мы сможем поболтать. А
как вас зовут, сеньорита... сеньорита?
- Мерседес, - девушка скромно потупилась.
- Какое хорошее имя, - восхитился Саманьего. - Так звали Марию
Милосердную...
- Сеньор, а вы здесь, в Акапулько, впервые? - угадала Мерседес.
- Можно сказать и так. Вот пришел сюда, чтобы поглядеть да поболтать.
Дело в том, что моя дочь замужем за очень важным сеньором из этого города, и
они пригласили меня погостить... Дон Чучо, - обратился Саманьего к
подошедшему другу. - Я... осмелился пригласить за наш стол сеньориту...
- Ну, конечно, дон Даниэль! Для этого мы и тут! Вы... заказывайте!
Сколько с нас? - спросил Чучо подошедшего официанта. - Тысяча шестьсот песо?
Пожалуйста!.. - отсчитал он, широким жестом вынув из кармана рубашки пачку
денег. - А я пойду ополосну лицо... Сейчас вернусь!..
Дон Даниэль, болтая с Мерседес о том, о сем, не обратил внимания,
сколько времени прошло, как ушел Чучо. А когда официант поставил перед ним
три рюмки, увидел подходящего к столу друга. Вид у него был обескураженный,
рукав рубашки и карман были разорваны. Он чуть не плакал.
- Что случилось? - вскочил дон Даниэль.
- Меня обокрали! Негодяи взяли все мои деньги, сеньор Саманьего! -
упавшим голосом заявил Чучо и внезапно завопил: - Воры! Воры!
- Не надо скандалить, толстяк, - тихо посоветовал официант, - заплати
лучше по счету.
Но разгневанного Чучо уже ничто не могло остановить.
...До Луиса доносились отголоски того, что происходило в доме
Ломбарде, - сам он заглядывал туда не часто: не очень-то жаловал его сеньор
Ломбардо, видя в нем человека Максимилиано. Хозяин же старался не
афишировать отношения, особенно в последнее время, чтобы никто не видел их
вместе. Вот и теперь он вызвал Луиса по телефону к себе.
- Где ты был? Разыскиваю тебя уже целый час! - недовольно бросил
Максимилиано, когда появился наконец Луис.
- У машины сеньоры Камилы отказали тормоза, хотел исправить.
- Итак, вышло по-нашему? - пододвигая кресло гостю, довольно потирал
руки Альбенис.
- Как это, по-нашему? - не понял Луис.
- Антонио послал Пабло Мартинеса в Гвадалахару с моей фотографией,
чтобы тот показал ее консьержке, хозяину квартиры, которую я снимал, и
адвокату.
- Ну, и? - нетерпеливо спросил Луис.
- Что - и? Как они могли меня опознать, если с хозяином разговаривал
ты? Что, забыл?
- Да, да, вспомнил! А что консьержка?
- Консьержка... Я никогда с ней не говорил. А видела она меня только
издали. Она никогда не опознает меня.