"Ильяс Есенберлин. Шестиглавый Айдахар ("Золотая орда" #1) " - читать интересную книгу автора

жил так, как жил его великий дед Чингиз-хан, и думать он умел только так
же. Тень предка закрывала от него даль, и потому он был подобен всаднику,
едущему по степи, укрытой сумерками угасающего дня, когда узнать и
рассмотреть можно только то, что вблизи тебя.
Бату верил, что вечной будет степь и вечно останутся покоренными
побежденные. Даже сделавшись ханом, он ненавидел и презирал все, что
ненавидел и презирал простой кочевник, а потому и не мог рассмотреть того,
что готовит Золотой Орде будущее. Зная, что ему скоро придется уйти из
жизни, он верил, что завещает потомкам мудрость, а на самом деле оставлял
им всего лишь хитрость степного разбойника. Бату верил, что так останется
всегда - другие народы будут пахать землю, сеять и растить хлеб, ткать
шелка, добывать железо и золото, строить города, а его потомкам суждено
приходить и с помощью кривой сабли собирать обильную жатву. Презирая
покоренный народ, монгол не хотел знать, о чем он думает. Но кто мог
научить Бату и открыть ему великую тайну человека, который в поте лица
добывает хлеб свой? Откуда он мог знать, что, склоняясь над плугом и
разминая в руках теплый пшеничный колос, люди думают не только о хлебе, но
и о том, как они будут жить дальше? Строя города, крепко прирастая к земле,
человек создает свой завтрашний день, думает о будущем своих детей, а
значит - и о своем народе. И наступит такое время, когда конь кочевника
остановится перед удивительной преградой, имя которой созидание и которую
его хозяин ни понять, ни осмыслить уже не сможет, а оглянувшись в
недоумении назад, увидит за своей спиной пустую, как и тысячу лет назад,
бурую от ветров и солнца степь, с редкими ветхими юртами, которые все,
вместе взятые, предки так и не смогли наполнить, как бездонную пропасть,
богатствами, потому что все, что они приносили сюда, было чужим и пахло
кровью. Гордясь своим детищем - Золотой Ордой, Бату даже в мыслях не мог
допустить, что в самом ее рождении уже была заложена смерть.
Солнце коснулось края земли. Уже пора было Бату-хану вернуться в Орду,
а черному орлу улететь в свое гнездо на ночлег. Но оба чего-то ждали.
Освещенный закатным солнцем, весь в красной одежде, хан казался облитым
кровью. Он сидел на вершине кургана, ссутулившись, втянув голову в плечи,
и, казалось, дремал. Орел величественно парил в небе и с каждым кругом все
ниже и ниже опускался к земле.
Бату не видел полета птицы, но тело его в предчувствии предстоящей
схватки дрожало и сжималось в комок. Он был готов к своей последней битве,
но вдруг чувство, похожее на страх, овладело им. Такого хан не знал
никогда. Ему, не раз водившему свои тумены на врагов, не раз испытавшему
ощущение близкой смерти, сделалось жутко. И только непреодолимое желание
мести помогло хану овладеть собой. Он мысленно возблагодарил Небо за то,
что умирать приходится не в постели, а с мечом в руке, как и подобает
монгольскому воину.
Вдруг черная распростертая тень пронеслась над землей, и тугой порыв
ветра ударил хану в лицо. Бату вскинул голову. Пепельное, обескровленное
его лицо залила смертельная белизна. Он увидел пестрое брюхо орла, его
поджатые, с отливающим сталью когтями лапы... и на одной из них золотую
пластинку на шелковом шнурке. Бату-хан не мог ошибиться. Это был его орел,
которого он когда-то приручил и еще два года назад охотился с ним на
волков.
Безумными глазами следил хан за черной птицей, набирающей высоту для