"Ханне Эрставик. Любовь " - читать интересную книгу автора

выдался хороший. Лицо довольное, деловитое. Спокойное. В правой ноздре
переливается крошечный кристаллик, она подмигивает ему. Звездочка моей
удачи. Она берет в руку щетку и наклоняется вперед, так что длинная черная
грива чуть не метет пол. Сначала она несколько раз осторожно проводит по
волосам, разбирая спутавшиеся пряди. А потом принимается методично
расчесывать спокойными, долгими движениями, от макушки вниз. Затем
откидывает волосы назад. Они должны вздыматься облаком вокруг лица. Она
глядит в зеркало. Нет, не желают вздыматься, липнут ко лбу. Может, в
библиотеку сходить, думает она. Вообще-то она приберегает это удовольствие
до субботы, а сегодня только среда, но романы все уже прочитаны. Баловать
себя, так баловать, решает она: сначала приму ванну и вымою голову.
Юн вслед за стариком спускается по лестнице. Она крутая, вместо перил
натянута веревка. В подвале старик сворачивает в коридор. На полу коврик
пластмассовой травы. Здесь резкий странный запах, Юн полагает, что пахнет
землей. Старик останавливается перед дверью где-то в глубине и смотрит на
Юна, положа руку на засов.
Пока ванна наливается, она разоблачается. Жаль, бутылка с пеной пустая.
Из держалки на стене Вибеке отщипывает ватный шарик и смывает ацетоном лак с
ногтей. Вода поднимается до краев, она закрывает кран. Потом осторожно
встает в ванну, вода выплескивается на пол; кожа мурашится, как у гуся,
соски твердеют, немеет затылок. Привыкнув, Вибеке садится. Погружаться в
теплую воду - вот благодать, думает она. Нет, в прямом смысле слова.
Благодать. Она лежит, не шелохнувшись, ловит каждую секунду.
- Это занятная история, - говорит старик.
В углу громоздится остов кровати, а от пола до потолка - полки со
старыми деревянными ящиками. Воняет пылью и плесенью. Юну приходит на ум,
что у старика могла сохраниться коллекция старинных электропоездов, первых в
Европе. Юн чувствует позывы пописать, сию же секунду. Старик бредет
к полке, вытягивает наполовину один из ящиков, запускает в него руку.
На крючке у двери висит кожаный собачий ошейник, рядом второй, железный.
- Взгляни, - доносится до Юна. Старик повернулся лицом к нему, в руках
он держит пару коричневых коньков.
- Они сшиты вручную. Мне их подарил отец.
Старик протягивает коньки Юну: мол, пощупай. Мальчик делает несколько
шагов, подходит ближе и проводит пальцами по твердой коже, коньки дрожат - у
старика трясутся руки.
- Тогда это было ого-го-го! Шитые коньки с железными полозьями. У меня
у одного такие были на весь поселок, - говорит он. - В них я выиграл Кубок
Приполярья. Народ съехался из Рованиеми, Утшока, Нейдена, отовсюду, даже из
России. Мы гонялись на Стурваннет. Тысяча метров по озеру. Это было еще до
Гитлера, до Сталина, до всего этого кошмара. Бежали по черному льду. Так
называют голый лед, который застыл прежде, чем лег снег.
Вибеке намыливает голову круговыми движениями, как в парикмахерской.
Она закрывает глаза, чтобы отгородиться от всего и всех, прочувствовать
удовольствие сполна, каждой-каждой клеточкой. Ей вспоминается сон - мужчина
говорит ей: "Какая вы красивая!" Они стоят у подножия покрытой ковром
лестницы, среди зеркал в золоченых рамах, подле бордово-красных дверей в
туалетную комнату. Они на каком-то торжестве, наверху теснятся гости, там
шумят, болтают. Грохочет музыка. А здесь внизу звенит тишина. Мужчина вошел,
увидел ее и промолвил: "Какая вы красивая!" Она растаяла, подалась вперед,