"Барбара Эрскин. Дитя Феникса Часть 2" - читать интересную книгу автора

и две девочки, но не Джоанна и не Хавиза. Они удалялись к деревьям, к лесу,
бежали гурьбой вприпрыжку.
"Вернитесь!"
Она попыталась подняться на ноги, но колени у нее подкашивались, и она
пошатнулась. Элейн слышала детский смех, и он разносился по лесу. Еще
мгновение - и они пропадут из виду. Она опустилась на землю и приблизила
лицо к огню. Но костер уже затухал, от него остались лишь тлеющие огоньки.
В тот вечер она спросила у своей служанки:
- Ты не видела детей на острове?
- Детей, миледи? - Эммот смотрела на нее с недоумением.
- Может быть, их привезли сюда?
- Сегодня не было ни одной лодки, миледи, никто не приплывал.
После этого Элейн уже никого не спрашивала о детях. Она ведь не видела
их лиц, а голоса, возможно, слышала только в воображении. Может быть, они
послышались ей в шелесте листьев, когда на остров налетел ветерок.
Две недели спустя она поняла, что носит ребенка Малкольма.


Глава двадцатая

I

Замок Лох-Ливен. 1253
С каждым разом это давалось все проще.
Элейн уже не надо было разводить огонь. Пасмурный август сменился
погожим сентябрем, и в ясные осенние дни она обнаружила, что можно встретить
видения даже в самой обыкновенной глиняной миске с водой. Элейн видела
Там-Лина - мертвый, он лежал на земле. Сквозь слезы она смотрела на своего
коня, понимая, что его смерть, по крайней мере, была быстрой и он не
мучился. К этому акту милосердия надо было прибегнуть - конь сломал ногу,
когда метался по двору во время пожара. Элейн привиделись ее собаки,
резвящиеся на солнце, а когда она шепотом позвала их, ей показалось, что они
услышали ее. Иногда с собаками играли ее дочери, Джоанна и Хавиза, но Элейн
не знала, живы ли они, да и не могла этого знать.
Вскоре из Данфермлайна с вином и дарами приехал Малкольм. В ту ночь,
придя в спальню к Элейн, он вожделел ее так страстно, что отпустил
камеристок жены, не позволив им раздеть ее. Дрожащими руками он сам
расстегнул ей ворот на шее и, спустив с ее плеч платье, отметил, как
налилось ее тело; затем он медленно взял в руки ее груди, словно желая
ощутить их тяжесть.
- Ты никогда еще не была так прекрасна! - прошептал он, задохнувшись от
восторга.
Проснувшись, Элейн застала его в тот момент, когда он, сидя на краю
постели, внимательно рассматривал ее обнаженное тело; рука Малкольма
покоилась на ее выпуклом животе.
- Ты носишь моего сына, - с благоговением произнес он. Элейн кивнула, и
он, склонившись, стал целовать ее живот. - Я увезу тебя в Фолкленд. Хочу,
чтобы ты была со мной.
Малкольм обращался с ней так, словно она была драгоценным сосудом,
выточенным из хрусталя. Он не позволял ей ничего делать, окружил ее