"Василий Васильевич Ершов. Рассказы ездового пса " - читать интересную книгу автора

инструктор мог продемонстрировать нам координированную "змейку". Полет с
разворотами выглядел значительно зрелищнее прямолинейного взлета-посадки.
Правда, контролировать крен и скольжение пилот мог только интуитивно,
опираясь на свой опыт. Приборов на БРО-11 не было никаких, и скорость надо
было чуять по напору потока.
Так было и в этот раз. Мы, упираясь изо всех сил, натянули двойной
амортизатор чуть не на 300 метров, а Паша, сидя в аппарате, все махал и
махал: тяните, мол, дальше.
Уже силы кончались. Наконец инструктор дернул шарик, планер стал
разгоняться... и вдруг аппарат как-то рывками пошел на нос и на крыло,
развернулся, хвост его задрался, и, подпрыгнув несколько раз, конструкция
застряла.
- Держите!!! - донесся до нас отчаянный крик инструктора.
Что-то не давало планеру скользить вперед. Мы ничего не могли понять, а
сил удерживать веревку уже не было. Мы растерялись, оцепенели.
А главное, не было на этот случай ни указаний, ни находчивого лидера,
который, мгновенно оценив опасность, по русскому принципу - кто увереннее
скомандует, того и слушаются - крикнул бы всем: "Держать!!!"... да с
матерком... чтобы все мобилизовались и, шаг за шагом, отступая назад,
ослабили натяжение резины.
И вот... один бросил, другой - да руки уже отказывались служить - и
веревку вырвало из рук остальных.
Паша, сжавшись в комок и закрыв голову руками, сидел в креслице,
пристегнутый, беспомощный - и ждал смерти. Кто пробовал бить мух резинкой от
трусов, тот поймет...
Со свистом смертельная резина сокращалась и неслась к планеру, а за нею
десятком кувалд моталась толстенная веревка с узлами...
Все это заняло три секунды. Мы просто не успели ничего понять, только
внутри все опустилось. Ужас наш летел вместе с веревкой и плотным клубком
влетел... под пол планера...
Когда рассеялась пыль, мы увидели, что инструктор жив.
Паша сидел белый, челюсть его тряслась. Но нашел в себе силы
отстегнуться и встал на дрожащие ноги. Потом медленно и выразительно сказал
три слова. Потом сумел закурить.
Сделав три глубоких затяжки, затоптал окурок, жестом подозвал группу к
себе, приказал поднять планер на вытянутые руки над головой.
Жестяная, исшорканная до блеска полоска, которой была подбита лыжа,
лопнула, задралась и затормозила планер в начале разбега. Час мы держали
аппарат над головой, а инструктор, выгоняя адреналин, отдирал, а потом вновь
прибивал молотком новый полоз. Попутно он популярным языком, с вкраплениями
ненормативной лексики, не стесняясь девчонок, изрыгал проклятия, которые
ложились нам на сердце как мешки с цементом. Эмоциональный накал накрепко
впечатал в наши неопытные мозги правило: "товарищ в беде - держи до конца!"
Только вместе, только дружно, только стиснув зубы!
На "Приморце" мне не довелось много полетать: так, несколько
ознакомительных полетов с лебедки, забрасывавшей планер за двадцать секунд
на двести метров. Лебедка была закреплена на раме старого грузовика и
наматывала на барабан тонкий стальной трос. На случай, если бы замок на
планере не сработал и трос не отцепился, на лебедке стояло мощное
подпружиненное зубило, чтоб успеть обрубить. Запомнилось стремительное