"Виктор Ерофеев. Пять рек жизни (роман-река)" - читать интересную книгу автора

каждую церковь надо отдельно платить, выкатился прямо на меня самый
народный тип инвалида, на инвалидной коляске, Ванька-встанька с колодкой
медалей 1941-1945 годов, со словами:
"Каждый кандидат в президенты - еврей!". Сопровождавшие его женщины
готовы были к аплодисментам.
- Ошибаешься! - сказал я инвалиду достаточно строго. - В России вообще все
евреи, кроме тебя.
- Верно,- сказал инвалид. - Я не еврей!
- О чем это вы говорили? - поинтересовалась моя суперсовременная немка.
С кем плыть по Волге, как не с немкой? С кем, как не с немкой, склонной к
неврастении, к мучительной обязательности Германии, пойти контрастно против
течения? Из всех возможных вариантов я, по размышлении, выбрал немку,
берлинскую журналистку, ни хрена не смыслящую в России, но зато ироничную
дочь андеграунда с дешевыми фенечками, голубыми, как русское небо, ногтями,
рабыню фантазмов с экстремистским тату на бедре.
Чтобы не выбросить случайно, от нечего делать, по примеру крестьянского
царя, свою спутницу за борт, я населил четырехпалубный теплоход не обычными
пассажирами, а целой сотней российских журналистов самого провинциального
пошиба со всех концов необъятной страны. Пусть они, как коллективная
Шахерезада, рассказывают нам всякие русские страсти-мордасти. Наконец, я
велел официанткам надеть прозрачные розовые блузки, чтобы мы плыли, как
будто во сне. Буфетчица Лора Павловна, тоже вся в розовом, приготовила мне
на завтрак гоголь-моголь. Она принесла мне его на подносе на верхнюю
палубу, и, щурясь от яркого света, сказала:
- Я люблю греться на солнце, как какая-нибудь последняя гадюка.
Капитаном корабля был, естественно, сам капитан.

УГЛИЧ - КОСТРОМА

Россия - деревянная страна. Она не оставила за собой никаких
архитектурных следов, кроме битой кучи кирпичей. Избу не назовешь
архитектурой, даже если изба нестерпимо красива. Я люблю ее обрыдально
маленькое оконце под крышей. Изба - не дом. Изба - не вещь. Изба -неземная
галлюцинация от удара по темени. Вот почему в России каждый, по
генетическому коду, погорелец. С нездоровым мучнистым лицом злоупотребителя
картофеля и водки. Но в наш век победивших стереотипов внесены в последний
момент поправки.
Русская душа вдруг пожелала запечатлеть себя в камне. Она смела
зелено-синие дощатые заборы. Это не столько социальная перемена, сколько
метафизический скандал. Русская душа задумалась о частном комфорте на узком
промежутке между рождением и смертью. Что за ересь! Берега Волги блестят
новыми железными крышами.
- Неужели кончилось русское Царство поллитра? - спросил я капитана, стоя
с ним на капитанском мостике. - Даже если в России все снова замрет,
строительный бум последних лет запечатлится на века.
- Все течет, - покачал головой капитан. -Потекла и Россия.
- Может быть, строятся только богатые? -спросила немка.
- Нееееееееет, - сказал я. - Поздравим Россию с возникновением целого
нового сословия.
- Что вы имеете в виду? - уточнил капитан.