"Виктор Ерофеев. Пять рек жизни (роман-река)" - читать интересную книгу автора

черным-черно от рабочих.
Рабочая сила кормила нас шоколадными конфетами, поила коньяком и не
задала ни одного вопроса. Мы тоже ни о чем не спросили. Мне нравится
конкретное пролетарское гостеприимство.
Объевшись шоколадными конфетами, мы зашли в здание бывшего обкома партии,
выстроенное в духе купеческого эклектизма 1880-х годов.
- А где тут можно у вас покакать? - окликнула немка усатую гардеробщицу,
суча ногами от нетерпения. Мы сразу попали в культурологический нерв.
Русская женщина открыто просится только по малой нужде. "Я пошла писать", -
весело заявляет она.
Но большую нужду скрывает с таинственностью, достойной шпионского фильма.
В просторном холле нас проводили к скромной двери. За такой дверью в России
обычно находится мелкое помещение для уборщицы: стоят ведра, швабры, висит
серый халат.
Но когда дверь открылась, мы с немкой в один голос ахнули: это был вход в
огромный подземный мир.
- Эх, подвели нас родные попы, - вдруг сказал кто-то рядом. - Всю веру
обломали, как черемуху.
Я привык, что в России люди везде говорят о самом важном и даже не оглянулся.
Прикрытое четырехметровой бетонной плитой подземелье, о котором никто не
знал в городе вплоть до недавнего времени, стилистически напоминает ствол
московского метрополитена, опрокинутый вниз на тридцать семь метров.
Спускаясь в головокружительную шахту, с дополнительными поэтажными
перекрытиями, способными в совокупности противостоять ядерному удару, мы в
сущности спускались в национальную преисподнюю. На самом дне во всей красе
перед нами предстал кабинет Сталина с настольными лампами в угрюмом стиле
модного деко, со множеством фальшивых дверей, ведущих в никуда (защита от
клаустрофобии), - точная копия его кабинета в Кремле. Напрашивался рой
метафор. Русская душа демонстрировала со всей очевидностью свою дьявольскую
хитрость, бесхитростность и глубину.
- Капитан слышал, как ты кричала, - сказал я моей немке в сталинском кабинете.
Открылась фальшивая дверь. Вошел капитан. За ним - бритоголовая команда
речников-добровольцев.
- Ты брал пустую посуду в Казани? - спросил капитан, усаживаясь за
генералиссимусский стол.
- Капитан, - с достоинством сказал я, - это что:допрос?
- Введите их, - сказал капитан по красивому правительственному
телефону-вертушке.
Двое головорезов ввели имамов. Хорошо избитые люди всегда похожи на
загримированных.
- Ты не пощадил даже их! - вскричал я.
- Замуруйте их в сталинском сортире, - распорядился капитан. - Всех четырех!
Нас быстро принялись замуровывать, забрызгивая от спешки раствором.
Немка, тем временем, бросилась к унитазу диктатора.
- Это не от страха, а потому что очень хочется, - сказала она, обнажая зад и
боясь обвинений в трусости.
- Имамы, - сказал я. - Где сила вашей молитвы?
Имамы, сосредоточившись, запели главный духовный гимн:
- Веди нас по дороге прямой, по дороге тех, кого Ты облагодетельствовал, - не
тех, кто находится под гнетом, и не заблудших!