"Олег Ермаков. Вариации " - читать интересную книгу автора

замок, то это значит... Ключ повернулся в нижнем замке. Затем в верхнем.
Василий Логинович распахнул дверь и с ненавистью окинул взглядом пустую
прихожую, комнату, кухню, шахматы на столике. Он заколебался: входить или не
входить. Звучно и бездушно наперебой тикали часы: большие, с маятником,
маленький будильник и круглые часы на кухне. Василий Логинович пожалел, что
нигде не купил выпить. Он переступил порог, прикрыл дверь, постоял некоторое
время в прихожей и начал медленно раздеваться.


8

В гулких переходах звучали голоса. Господин с госпожой обсуждали... Что
они обсуждали? Да, это событие. В город прибыл музыкант. Но ему повредили
руку. Чи-жик, чижи-чек, маленький во... привязалось дурацкое сольфеджио.
Такое красивое название для такой скуки. Музыкант чем-то напоминал Сакса
Федорова. У него были серо-голубые глаза, светлые волосы, только длинней,
вьющиеся, локоны до плеч. И он прибыл в город, чтобы наконец... что? Ну,
вообще. Он приехал, конечно, верхом.
...Однажды лошадь ходила по городу. Папа сказал, что, наверное, от
цыган сбежала, где-то в деревянных домах живут в оврагах цыгане (на
цыпочках, цыкнуть, цыпленок). Было рано, они сокращали путь, шли - а не
ехали на трамвае - через центр, чтобы успеть на поезд в Москву. А лошадь
брела себе краем площади, пощипывала с клумб; мимо каменного памятника
Ленину, который родился в апреле (любимая бабушкина мелодия). Потом, видно,
захотела пить и направилась по аллее Сада к фонтану, помахивая хвостом.
Она рот разинула и про Москву забыла. Но папа ее позвал. Пошли.
По Москве лошади не гуляют.
Она повернулась на бок. Накрыла ухо ладонью, полежала. Встала и вышла
из комнаты.
В кухне горел свет. За дверным толстым стеклом виднелись фигуры.
- Тише.
Бледное пятно лица. А папа сидит спиной. Голос мамы.
- Ты еще не спишь?
Она молча проскользнула в туалет. Спи, спи. Как тут заснешь. Там, где
труба уходила в потолок, были маленькие трещины. Мелкие рыжие муравьи
скрывались в трещинках и появлялись снова. Фараоновы. Лазутчики. У них есть
свои невидимые дороги, трассы. Если провести пальцем, пересечь такую дорогу,
то они сбиваются, останавливаются, как перед преградой, стеной, обрывом, и
начинают блуждать.
Маму они не раздражают, а вот короеды выводят из себя. Приходится
умыкать их. А то припечатает и разотрет. "Я спасаю нашу мебель, твою
кровать, ноты, книги". Зачем их спасать. Пусть жрут. Папа давно хочет спать
на одном матрасе, как император Хирото. Сомнительно, чтобы настоящий
император спал на полосатом обыкновенном матрасе. И ходил в обычный
туалет... У него беседка с розами. Неужто у японцев вправду нет мебели?
Она вышла. Они замолчали. Снова пятно маминого лица и папина спина.
Промолчала.
Она вернулась в свою комнату. Прислушалась. Где-то работал телевизор,
текла вода. По стене замка, в ров.
Снаружи у замка были мрачные заплесневелые стены.