"Олег Ермаков. Вариации " - читать интересную книгу автора

Вася. Чего тебе не хватает?
Василий Логинович с некоторым удивлением взглянул на нее. Как будто
только ему не хватает... чего? В самом деле, чего?
В таком духе беседа у них продолжалась почти до вечера. Потом Нянька
взялась готовить поросенку, курам, а Василий Логинович вернулся в свой дом
пораньше, чтобы протопить его для мерзлявого музыканта. Всходя на крыльцо,
он посмотрел в окно. Призрачно белела печь. Пустовали стулья. Василий
Логинович вошел в дом, постоял, не включая свет. Прохладно серели зеркала.
Василий Логинович кашлянул.
- Ничего, - проговорил он и подсел к печке, включив свет, настрогал
лучинок, открыл вьюшку, запалил бумагу.
...В доме было по-настоящему тепло. Часы показывали восемь. Василий
Логинович прислушался. Где-то машина... Забуксовала. Дальше поехала.
Он прошелся по комнатам. В зеркалах безмолвно прошествовал его двойник.
Перед круглым зеркалом на стене он остановился, взглянул на себя.
А почему бы ему здесь действительно не зажить? Он огляделся. Да, в
деревне, в поместье. В одиночку. Квартиру оставить жене. И ее попам.
Последнее было несправедливо, он знал. У ее детей свои квартиры. И в одной
из них Ирина сейчас и отсиживается. Скорее всего у младшего, попа. А может,
у дочери. Ему нравился ее старший, трудовой мужик, хоть и с норовом.
У него три сына от первого брака. У второй жены тоже трое: два сына и
дочь. Все разные, у каждого своя причуда.
Большая семья. А он вот один.
...Почему же у него не хватило сил всех их собрать, своих и ее детей?
Они бы держались вместе в это мутное время.
Или в самом деле у него просто не оказалось в запасе нужных слов?
...Да, так вот и жить здесь. Здесь, в родовом гнезде. И оставить Ирину.
Быть лишь самому себе хозяином, а они все - пусть как хотят: поют мантры,
кадят, пьют чаи.
Разбить сад, как у дедов, - все было белое по весне. Выстроить баню. В
газете есть объявление о продаже осинового сруба. Осина для бани лучше
всего. Она от воды матереет.
Двое сынов со своими детьми будут наезжать, куда они денутся. Летом в
городе адище. И однажды они сядут втроем в автомобиль и отправятся в степь
крымскую до старшего.
Черт с ней, с Ириной, с бабой. Пусть сидит со своей обидой. Слушает
поповские песенки обо всем таком загробном и сладком. Они-то как раз
говорить мастера. А что толку. Разве ихние словеса что-нибудь значат? Тут
уже налицо, как говорится, другая крайность. Заливаются соловьями. Соловушки
с этакими-то лапищами. Это какое-то надругательство над мужской природой.
Нацепить рясу и петь с бабушками, хороводы с ними водить, - а после в
келейке завинтить стопарь, заесть салом: добре!.. Знаем мы эту богадельню.
Епархия - большой колхоз, владыка председатель, и воруют так же кирпичики и
прочее, попивают. Вот это-то и задевает. Что же вы... что же вы...
разукрашиваете? а сами в говне. Грош цена вашим словам. Пустое все. И нечего
лезть с потусторонним. Что за вера такая. Ну, собаку хозяин хотя бы кормит.
А чем их кормят попы. Сказками? Ну да. Одним - в рай, как в магазин, где
всего навалом и все бесплатно, других - на какие-нибудь вечные
погрузочно-разгрузочные работы, на торфоразработки, по яйца в ледяной воде,
или на лесоповал, в бараки с тухлыми щами, спать на вшивых матрасах. Ну и