"Олег Ермаков. Зимой в Афганистане (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

- Да-да, - ответил вместо Марины Прядильников. - Это нетипично. Она
описывает частный случай. А вообще советские студенты очень и очень.
Завсепеч сощурился.
- Что?
- Ничего. Просто очень и очень, и все. Очень и очень и самые-самые.
- Критикуешь все, Прядильников, - сказал Завсепеч, улыбаясь. - Все
черные очки на носу держишь, все из окопа на мир взираешь... Орден починил?
- Починил. Только новая беда: краска облупилась, надо покрасить, никак
нужной краски не найду.
- Однако, - сказал Завсепеч и нахмурился, - ты бы думал, что говоришь о
государственной награде.
- Мы, журналисты, сначала говорим, а думаем потом, на ковре.
- И плохо! Очень плохо! Я бы посоветовал думать сначала. Хорошенько.
Хороше-э-нько! - раздраженно проговорил Завсепеч. - Не пора ли быть
серьезнее? Что у вас тут за балаган такой, понимаешь? Что за фиглярство
такое? Мне этот стиль совсем не нравится. Разумеется, молодежная пресса
несколько раскованна, и это накладывает отпечаток на облик сотрудников
редакции, но не до такой же степени! Журналистика - серьезная вещь. Должно
быть чувство ответственности. Если не хватает чувства ответственности, то
стоит хорошенько подумать, на своем ли я месте.
- Я очень часто думаю, Демьян Васильевич: на своем ли ты месте? Это я
так спрашиваю себя: на своем ли ты месте, Федя?
Завсепеч посмотрел пристально на Прядильникова. Марина испуганно
улыбнулась и отвернулась к окну. От Завсепеча это не ускользнуло.
- Где редактор? - тихо спросил он. Он еще владел собою.
- У себя, наверное, я не знаю, - ответил Прядильников.
- Позвать.
Прядильников взглянул исподлобья на Завсепеча и повторил:
- Он, наверное, у себя.
Завсепеч уставился на Прядильникова.
- Сейчас, - сказала Марина и встала.
Но Завсепеч тоже поднялся и, ни слова не говоря, вышел.
- Ты обалдел, - сказала Марина.
- Я обалдел, - согласился Прядильников и закурил.
Вскоре за дверью послышался голос Завсепеча:
- Вот, Егор Петрович, вот, полюбуйся художествами. А? Но ведь это
редакция, а не цирк. А если бы не я, а посетитель это увидел? Что бы он
подумал о нас с вами? Пишут на уровне десятиклассников, а амбиции - о!
о-го-го! Распустил ты, Егор Петрович, своих кузнечиков. Никакой серьезности,
никакой политической зрелости, одна язвительность. Партия и правительство,
понимаешь, заботу проявляют, вашему этому, так сказать, ветерану, понимаешь,
автомобиль дали, квартиру дали, - как сыр в масле катается. Что у нас с
тобой было в его годы? То-то. А он все язвит и ерничает, все корчит,
понимаешь, из себя обиженного. Над государственной наградой изгаляется! В
общем, так. Будем аттестацию проводить. Долго я смотрел сквозь пальцы на
твоих кузнечиков - хватит. Понабрал, понимаешь, недоспелых всяких шутов -
паяцев, понимаешь. Но есть, есть у нас грамотные, серьезные журналисты.
Есть. В районках сидят годами. Опытные, зрелые. А ты хватаешь с улицы
первого попавшегося. Пишет, как курица, а амбиции - о! о-го-го! И потом у
меня есть сведения...