"И.Г.Эренбург. Лазик Ройтшванец" - читать интересную книгу автора

раскровянил все его лицо - доктор Келлер боялся, что вид забинтованного
Лазика может отпугнуть впечатлительных клиенток. Тогда Лазик попал в
бродячий цирк: его взяли дублировать заболевшую бронхитом обезьяну "Джиго".
Он должен был в шкуре и н маске лазить по трапециям. Он лазил. Он должен был
грызть орехи. Он грыз. Но когда ему приказали во время спектакля скакать
через барьер, он не выдержал.
- Во-первых, об этом самоубийстве вы мне не говорили, а во-вторых, если
я уже должен обязательно обливаться кровью, то отстегните мне, пожалуйста,
хвост, потому что с хвостом люди, кажется, не прыгают.
Так и не удалось Лазику найти тихое пристанище. Тщетно старался он
соблазнить прохожих своими знаменитыми заплатами. Он предлагал шить все:
френчи, боярские сюртуки, даже стальные каски. Всячески пробовал он
растрогать сердца берлинцев, он напоминал им, что исповедует "мозаизм", что
в него была влюблена "душа Лорелеи", что, наконец, он не отвечает за
какой-то пристегнутый хвост. На него раздраженно прикрикивали, пока
сердобольный полицейский не отвел его в арестный дом. Он был привлечен по
статьям, карающим нищенство, шантаж и оскорбление нравов.
В тюрьме Лазик быстро освоился; повесив над изголовьем портрет
португальского бича, он начал хвастаться:
- Это уже одиннадцатая, и я могу написать роскошный путеводитель.
Конечно, воздуху здесь больше, чем, например, в Ломже, но в Киеве был
удивительный борщ.
Рядом с Лазиком спал некто Коц, которого посадили за кражу колбасы. По
ночам он тихо жаловался:
- Я искал шесть дней работу. Потом я не выдержал. Это было на базаре.
Она лежала в сторонке, и я ее сразу проглотил.
Лазик нежно хлопал огромного Коца по плечу:
- Ну, не горюйте! Вас, наверное, отпустят. Я вас хорошо понимаю.
Они должны были запретить выставлять колбасу: это слишком удивительно
пахнет. По-моему, такого запаха никто не может выдержать, даже сам господин
Гинденбург, хоть они ему собирались нести букет из каких-то анютиных
глазок. Знаете что, товарищ Коц, на земле нет справедливости! Если бы вы
взяли анютины глазки, вас бы еще могли судить. Зачем отбирать у других
такое подношение? Но ведь кусочек колбасы нужен всякому человеку. Тогда при
чем тут болванский суд? О работе вы мне тоже не говорите. Вы ничего не
нашли? Так это еще счастье. Вы - в тюрьме, и я - в тюрьме, но у вас, по
крайней мере, неприкосновенный нос. Я носился на бешеном арабке, и я прыгал
через свой хвост, я должен был приставать на улицах к разным докторшам, и я
должен был держать настоящих сиамских тигров. Это называется "пот своего
лица", и потом люди приходят в синагогу или даже в церковь, и там они
кланяются богу за подобные дела. Я вообще передовой отряд, и я знаю, что
наверху никому ненужные газы. Но если допустить, что наверху сидит
выдуманный бог, то он же полный обманщик, и мы должны с ним поменяться
местами. Он должен лечь здесь под сто уголовных статей, а мы с вами должны
отдыхать на небе. Вы думаете, что я не знаю все эти проделки? Я их знаю,
как пять пальцев. И если начать сначала, то прежде всего - непонятный шум.
Хорошо, нельзя было кушать яблоко. У бога тоже бывают фантазии. Но скажите
мне, почему такой исторический крик вокруг одного маленького фрукта? Это же
вроде колбасы. Но я несусь дальше. Он судит, и он присуждает. "В поте лица
твоего ты будешь зарабатывать хлеб". Допустим. Это глупо, - почему я обязан