"Илья Эренбург. Летопись мужества: Публицистические статьи военных лет " - читать интересную книгу автора

стране такой внутренней сплоченности. Горе и ненависть к врагу - нет цемента
крепче...
Конечно, танки, минометы, автоматы незаменимы на войне. Наши бойцы идут
против врага не с голыми руками. Рабочие на наших заводах работают
исступленно, никогда я не видел такой ожесточенной работы. Мы надеемся, что
наши технически мощные союзники бросят гирю на чашу весов. Но помимо оружия
на войне существуют люди. Боевой опыт Красной Армии растет с каждым днем.
Это - мозг. Есть у нас и сердце. Его нет у немцев. Трудно каждый день идти
на смерть из-за краденого гуся или из-за честолюбия берлинского маньяка -
завод кончается, как в механической игрушке. Наши люди идут на смерть за
нечто очень простое и очень значительное: они отстаивают свою землю и свою
свободу. Выбора для них нет. Мы либо победим, либо погибнем. Это знает
каждый боец.
Сто дней и сто ночей идут страшные бои. Мы живем, сжав зубы. Мы много
потеряли. Немцы выиграли столько-то квадратных километров, но они с каждым
боем теряют веру в свою победу. А мы знаем: мы их одолеем, перетрем,
доконаем. Мы не потеряли ничего от нашей веры. Стоит поглядеть на бойца в
блиндаже - спокойного парня, который говорит: "А как же?.. Жить хочется..."
Это он говорит перед тем, как выйти навстречу смерти. Огромная любовь к той
жизни, которая только-только открывалась перед молодой страной, - вот что
должно победить гитлеровских "кавалеров черепа".

3 октября 1941 года

Это было в пустом Париже прошлым летом. Я сидел один у радиоприемника.
Из Бордо передавали причитания. Мундир старого маршала прикрывал суету
изменников и спекулянтов. Первый вор Франции Лаваль резвился развалинах
своей родины. Миллионы беженцев метались по вытоптанным полям.
Агонизировала, всеми брошенная, французская армия. Мертвый Париж напоминал
Помпею. Я слышал топот: это по древним улицам Парижа бродили табуны
гитлеровцев. И вдруг донесся мужественный голос: "Я, генерал де Голль,
приказываю уничтожать снаряжение и боеприпасы, жечь горючее, не оставлять
ничего врагу.
Люди из Бордо подписали позорное перемирье. Франция его не подписала.
Франция продолжает воевать, и Франция победит".
Я никогда не забуду этого часа. Я подошел к окну. По улице шли пьяные
гитлеровцы. Я взглянул на них другими глазами: это были не победители
Франции, но заложники.
В ту ночь немцы праздновали победу над Францией. Гитлер приказал зажечь
костры на немецких горах, звонить во все колокола. Париж молчал, униженный
изменой.
И только издали раздавался голос полководца: Франция умерла. Да
здравствует Франция!
С тех пор прошло почти пятьсот дней. Не бутафорские костры освещают
теперь ночи Германии. Нет, это горят немецкие города, подожженные летчиками
RAF (английских военно-воздушных сил). У немецких колоколов теперь другой
звон: они звонят по мертвым немецким дивизиям, уничтоженным у Смоленска, у
Ленинграда, у Киева, у Одессы.
Генерал де Голль теперь не одинок. Пересекают пролив рыбацкие лодки -
это подкрепление де Голля. Рабочие Рено и Ситроена ломают станки - это