"Илья Эренбург. Летопись мужества: Публицистические статьи военных лет " - читать интересную книгу автора

нужен, как они нужны Гитлеру. Наконец, вся индустрия Европы от Шкоды до
Крезо работает на германскую армию. Никогда еще не было на земле такой
военной машины.
Мы не склонны преуменьшать силы врага. Вся тяжесть его ударов теперь
направлена на нас. В оккупированных странах остались сорокалетние, австрийцы
или полукалеки. Немецкая авиация забыла о Лондоне. Немецкие танки забыли про
Египет. Перед нами армия, которая в кратчайший срок уничтожила Францию,
Польшу, ряд других государств. Мы не отделены от нее океаном. У нас нет и
Ла-Манша. Разбойная орда - наши соседи. За сто дней войны немцы заняли много
наших городов. Мы пережили ряд испытаний. Нелегко нам было потерять Киев...
И все же я уверен в нашей победе.
В боях мы узнали силу и слабость немецкой армии. Воспитанная для
грабежа и зверств, гитлеровская молодежь нахальна, требовательна и
неврастенична. Исполненные глубокого презрения к миру, немецкие солдаты не
ожидали отпора. Они искренне обижены на сопротивление русских. Все они пишут
и говорят о "фанатизме" наших бойцов. Те, что участвовали в походе на
Францию, особенно возмущены. Они надеялись, что у нас найдется генерал Корап
и министры типа Маршандо или Бернагарэ, которые, в свою очередь, подыщут
русского Петэна. Вместо этого они видят единение советского народа,
отчаянное сопротивление, оказываемое до конца той или иной окруженной
частью, пустые города и партизан.
Казалось, немецкие солдаты должны были бы закалиться после двух лет
войны. Но эти погромщики остались городскими неженками. Во Франции они
ездили по хорошим дорогам, ночевали в гостиницах с комфортом и ели обед из
четырех блюд. Здесь им приходится туго. Их пехота не привыкла ходить пешком.
Солдаты после переходов в тридцать километров начинают хныкать: они ждали
орденов, а не мозолей. Скверные дороги приводят их в ярость. Они жалуются на
холодные ночи в лесу или в болотах. А теперь конец сентября - русская зима
еще впереди. Немецкие части далеко от своих баз. Дороги с наступлением
темноты пустеют: немцы боятся партизан. В декабре будет темно в три часа
дня. В большинстве захваченных областей немцы нашли пустыню: все вывезено
или сожжено. Немцы пришли к нам за харчем, а солдатам дают после 30
километров марша 300 граммов хлеба. Разнузданная солдатня начинает
бесчинствовать, и фельдмаршал фон Лееб, вместо того чтобы принимать парад на
ленинградском Марсовом поле, вынужден умолять своих солдат не нападать на
немецких часовых, охраняющих склады.
Наглости и аффектированной храбрости немецких войск мы можем
противопоставить спокойное мужество русского народа. Ни разу я не слышал
бахвальства, выкриков, залихватских песен. Героизм советских бойцов лишен
внешнего пафоса, он как бы является продолжением прежней трудовой жизни.
Сплошь да рядом, когда поздравляешь героев и дивишься их подвигам, они
отвечают: "Иначе нельзя было..." Необычное им кажется обычным.
Самопожертвование объединяет всех. Мы видим, как гибнут наши новые школы,
библиотеки, заводы. Все это строилось недавно, строилось с огромным
напряжением, требовало жертв. И это гибнет. Одно уничтожают немецкие бомбы,
другое приходится уничтожать нам, чтобы не оставить врагу. Это делается
спокойно - с горечью, но с выдержкой. Так колхозники косили невызревшие
хлеба или жгли скирды, когда подходили немцы.
Гитлер рассчитывал на гражданскую войну, на пятую колонну, на распад
молодой государственности. Эти расчеты были наивными. Никогда еще не было в