"Илья Эренбург. Летопись мужества: Публицистические статьи военных лет " - читать интересную книгу автора

сутки. Выпал свободный час - спят в землянке, а через пятьдесят минут
вскакивают, выпивают глоток холодного чая и бегут к машине.
На аэродроме я познакомился с лейтенантом Константином Титенковым. Ему
тридцать лет. Он сын слесаря, родился в Ярцеве Смоленской губернии. Увлекся
авиацией, стал летчиком. За последние дни Титенков сбил два немецких
бомбардировщика из тех, что шли на Москву.
Это скромный человек. Отважный в воздухе, в разговоре он стыдлив,
застенчив. Он приводит техника - это коми-пермяк, представитель небольшого
народа. Титенков говорит: "Без него я не сбил бы..."
Титенков деловито рассказывает, как он сшиб головной аппарат
эскадрильи, которая шла на Москву. Он напал на "хейнкеля" слева, справа шел
молодой летчик Бокач. Последний горячился - открыл слишком рано огонь.
Титенков говорит: "Я подошел к нему на 175 метров и не торопясь стал его
поливать..." Это был первый бой, в котором Титенков участвовал: "Я такой
большой цели прежде не видел". Потом прожекторы выпустили врага. Но Титенков
все же нагнал его. Убил заднего стрелка-радиста. "Хейнкель", не дойдя до
Москвы, развернулся налево, скинул бомбы в лес. "Я крепко влепил ему в
правый мотор. Подошел вплотную. Меня подбросило - попал в струю. Смотрю - он
должен гореть, а все еще не горит. Патроны и снаряды у меня почти вышли. Но
тут он пошел вниз - в туман, в речку". На сбитом самолете были подполковник,
капитан, лейтенант. Это был отборный экипаж. Нашли документы. Послужные
списки: Лондон, Ковентри, Крит. План Москвы.
Три дня спустя Титенков сбил "юнкерса". Он гнал его полчаса на запад.
Титенков рассказывает: "Когда я стрелка убил, "юнкерс" начал маневрировать.
Полез в облако, только это облако маленькое - с яйцо. Сунулся он туда с
отчаянья. Я прорезал облако. Он переходит в пикирование. Я за ним. Меня уже
пошатывать начало. И вдруг - пламя. Бомбардировщик стал валить елки. Скинул
бомбы на поляну с коровами. И наконец загорелся".
Надменный германский подполковник. Ордена. Знак отличья за разрушенья
Лондона. Лицо дегенерата. Мораль? Убивать - все равно как, все равно кого,
лишь бы убивать. И лейтенант Титенков, скромный, тихий. Мы с ним говорим о
Льве Толстом, о Диккенсе. Воистину два мира столкнулись в черном небе
Москвы. И радуешься за само понятие "человек", видя скелет "хейнкеля",
сбитого сыном смоленского слесаря Костей Титенковым...
Три четверти немецких самолетов поворачивают назад, увидев огненное
кольцо зенитного огня или услышав первую очередь истребителя. Немецкие
летчики были куда смелее, когда они расстреливали на полях Иль-де-Франса и
Турени беззащитных беженцев. Горят леса - это гитлеровцы скинули свой груз.
Не знаю, доносят ли они начальству, что бомбы упали не на Московский
Кремль, но на леса и болота? Мне кажется, что немецкие сводки составляют не
военные, но доктор Геббельс - чувствуется его перо.
Молодой летчик Васильев вчера сбил "юнкерса". С аэродрома видали
горящий самолет. Строительные рабочие подтверждают: "Вон туда упал - в
лес..." Но самолета не нашли, и в нашей сводке сказано восемь, а не девять.
Васильев говорит: "Обидно - пока его найдут в лесу... Не за себя - мне все
равно. Обидно, что не сказано девять. Ведь всем приятней прочитать девять, а
не восемь..."
Деревенские девчонки пошли за ягодами и напали на остатки сгоревшего
немецкого бомбардировщика. Это не тот, что сбил Васильев, другой.
Неизвестно, кто его прикончил. Его не включили ни в какую сводку. Вот