"Стив Эриксон. Дни между станциями" - читать интересную книгу автора

обволакивая асфальт, словно все это время он кутался в собственную тень. "Ты
можешь постоять? - спросил он. - Секундочку", - и опустил ее на землю, и она
не отнимала лицо от его плаща, а лишь ждала. Он порылся в кармане в поисках
ключей. Когда он отпер дверь машины, он взял у нее сумку и поставил ее на
заднее сиденье. Он снова поднял ее, чтобы усадить. Она взяла его за волосы
одной рукой и за отворот плаща - другой. "Я люблю тебя, Адриан-Мишель, -
прошептала она. - Не хочу любить, но люблю". Он посмотрел на нее - его рот
не шевельнулся, на губах вовсе не было ответа; он посадил ее в машину и
секунду постоял, глядя на нее. Закрыл дверь. Обошел машину, открыл другую
дверь, подумал, поколебался, замер. Затем, прежде чем усесться, он снял с
лица повязку и бросил на землю, где порыв ветра, раздувавшего ее халатик,
подхватил ту и понес по парковке, за безжизненные деревья, пока она не
превратилась в маленькую темную точку.

Он отвез ее домой, уложил в кровать, через голову снял с нее халат.
Заварил ей чаю и сидел и смотрел, как она его пьет. Она продолжала глядеть
на его лицо - оно казалось ей обнаженным. Дополнительная синева
дополнительного глаза тревожила ее. Чувствуя это и стесняясь, он опускал
глаза. И тогда она снова смотрела в свою чашку.
Вечером он разделся и обнял ее - и только тогда, в темноте, начал
говорить. Он говорил о годах, прошедших с тех пор, как они стали соседями, и
о том, сколько раз видел, как Джейсон уезжает, и думал, не одиноко ли ей. Он
признался ей - а она ему, - что избегал встречи, хотя никогда не понимал
почему. Она стала для него загадкой, как и он для нее, оба томились каждый в
своей комнате, приходили и уходили, невидимые друг другу. Но когда он увидел
ее в толпе в "Синем тангенсе", он понял, что это не в первый раз, так же как
и она поняла, что не в первый раз видит его.
Они чуть не опоздали, сказал он. Проведя два года в поисках знакомого
лица, он смирился с мыслью, что такого лица не будет; и когда он смирился с
этой мыслью, он начал полагаться на нее. Перестав бояться, что никогда не
найдет такого лица, он начал бояться, что все же найдет. Его тайная жизнь
стала безопасной и удобной, и когда он увидел ее, он сразу подумал, что
она - кто-то, кто знает о нем больше, чем он сам. От этой мысли он
похолодел, как после того фильма.
- Фильма? - сказала она.
И он рассказал ей о фильме - о том, что он выбежал из кинотеатра,
увидев, как он понял позже, собственную мать и осознав, что фильм, как он
понял немедленно, снял он сам. Итак, он знал, из фильма и из своих
снов-воспоминаний, что он сын француженки, родился где-то во Франции, и что
однажды ночью, когда он был совсем маленьким, его два брата-близнеца
утонули. А брат его матери был голливудским кинопродюсером и ненавидел его
по какой-то причине, которой ему никто не открыл. И враждебность дяди и ужас
тети вынудили его уехать как можно скорее, что он и сделал. Она спросила
его, пересматривал ли он фильм с тех пор. Он ответил: нет, но может
посмотреть в любой момент, так как пленка у него; как-то раз он набрел на
сундук с чьими-то пожитками и нашел под кипой книг и бумаг фильм в матовой
металлической коробке. В тот день он думал уничтожить его, и с тех пор не
прошло дня, чтобы он не подумал об этом, - но вместо этого лишь пялился на
коробку на полке, словно на бесовскую игрушку, которая при малейшем
прикосновении могла отбросить его на другой конец комнаты.