"Пер Улов Энквист. Пятая зима магнетизёра " - читать интересную книгу автора

Когда солнце исчезло, он начал мечтать, чтобы время текло медленней; но
зато он остался в потемках. То, что недавно случилось, он уже вычеркнул из
памяти.
Моя сила направлена не только на других, думал он. Я и сам могу ею
воспользоваться. И это не значит, что я ее предаю. Это значит - выжить. У
силы нет памяти. Она всегда направлена на определенную цель - на то, что
незыблемо внутри нас. Сила переживет все, она будет жить в нашем флюиде. Она
гибка и изворотлива, она выжила во мне. Она пережила четыре процесса,
подумал он. Целых четыре! Я прикасался к людям и помогал им воспрянуть, и
они видели лишь сотканную мной паутину.
И все они какое-то время были счастливы.
Правда, четвертый процесс больно по нему ударил; дело было весной 1793
года. Четвертый процесс и вверг его во всю эту историю.
Скорчившись, Мейснер уткнулся головой в согнутые руки - он старался
отогнать все неприятное, причинявшее боль. Старался сосредоточиться на тех
воспоминаниях, что были отрадными и приятными, на событиях, к которым он не
раз возвращался мыслью и знал - это ему на пользу.
И теперь он решил вспомнить первое время после четвертой зимы -
вступление, забавное, счастливое время.
Во-первых, тот раз, когда он в шутку вызвал дождь. Он был в пути после
процесса, без денег, облаченный в одно лишь собственное достоинство. Он
сидел в какой-то харчевне, а вокруг десяток болванов крестьян. Они угостили
его пивом, ведь он был иностранец и благороднее их - может, расскажет им
что-нибудь о том, что знают лишь люди знатные, но о чем они обыкновенно
помалкивают и выболтать могут, лишь, когда напьются; и Мейснера напоили. Вот
тут он и ляпнул, что, мол, знает все про землепашество - пусть не
воображают, что ему не сладить с таким простым делом. А они сидели вокруг,
груболицые, хмурые, и говорили - засуха, с засухой никому не сладить. А он
засмеялся громким смехом, и смеялся долго, чтобы успеть подумать, и сам знал
при этом, что лицо у него красное и он пьян. Засуха тьфу, сказал он, плевое
дело: стоит ему щелкнуть пальцами, и пойдет дождь.
Они сидели все такие же серьезные, хмурые, заказали еще пива и сказали:
Ну, так щелкни, щелкни же!
И он щелкнул, и случилось чудо.
Начался дождь. Сначала они сидели тихо и не хотели верить, но по крыше
и вправду забарабанило - обмануться они не могли. Один из них вышел на
улицу. Когда он открыл дверь, все посмотрели на площадь перед трактиром и
увидели: сухая пыль на земле взбита, она стала влажной и вот-вот превратится
в глину; то был дождь. Сомнений не оставалось. То был дождь.
Тогда они уставились на него так, словно никогда до этой минуты не
видели. Он был взволнован, но счастлив и чувствовал свою значительность,
хотя как-то по-новому, не так, как перед чаном. Он отказался от пива,
которое ему предлагали, поднялся в свою комнату и лег. Они смотрели ему
вслед, словно он был персоной, был кем-то важным. Десяток пьяных крестьян,
думал он, короткий ливень, и после минувшей зимы этого довольно, чтобы меня
осчастливить...
Так это началось, с короткого ливня. Но на другой день, когда они снова
попросили у него вызвать дождь, он сказал, что больше этого делать не
станет, он не хочет бросать вызов Богу. А разве Богу угодно лишить их хлеба
и жизни? - спросили они, а он ответил, что это забота не его, а Господа