"Уильям Ф.Энгдаль. Семена разрушения (Тайная подоплека генетических манипуляций) " - читать интересную книгу автора

"нерегулировании". Доктор Луис Джей Прайбил из Управления по санитарному
надзору за качеством пищевых продуктов и лекарств был в те времена одним из
17 научных советников администрации, разрабатывавших политику в отношении
созданного методами генетической инженерии продовольствия. Из данных
исследований Прайбил знал, что можно намеренно создавать токсины, вводя
новые гены в клетки растений. Прайбил написал срочный предупреждающий доклад
научному директору Управления, заявляя: "Любимая идея этой индустрии именно
та, что не бывает непредусмотренных эффектов... Но снова и снова нет никаких
данных, чтобы подтвердить это утверждение".
Другие научные советники правительства пришли к выводу, что есть
"обширные научные обоснования" потребовать тестирования и правительственного
пересмотра каждого созданного методами генетической инженерии продукта
питания, прежде чем он пойдет в продажу. "Возможность непредсказуемых
случайных изменений в генетически изменяемых растениях подтверждается
ограниченными традиционными токсикологическими исследованиями", - заявляли
они. [4] Администрацией Буша-старшего голоса этих ученых были не услышаны.
Тогда они свернули свои дела с "Монсанто" и нарождающейся индустрией
биотехнологического агробизнеса.
На этой ранней стадии мало кто вне узких научных кругов, щедро
финансируемых некоторыми фондами, обращал внимания на огромные возможности
применения генной инженерии в столь больших масштабах. И важнейшим из
фондов, спонсирующих этот растущий сектор биотехнологии, был именно Фонд
Рокфеллера в Нью-Йорке.
В 1992 году президент Джордж Буш-старший был готов открыть ящик Пандоры
ГМО. В правительственном распоряжении президент прописал, что ГМО-растения и
продовольствие являются "существенно эквивалентными" обычным растениям того
же самого вида, например таким, как обычная кукуруза, соя, рис или хлопок.
[5]
Доктрина о "существенной эквивалентности" стала осью всей
ГМО-революции. Это означало, что генномодифицированные семена должны были
рассматриваться как традиционные семена просто потому, что ГМО-кукуруза
выглядела как обычная кукуруза (или генномодифицированный рис или соя), или
даже могла быть по вкусу более или менее такой же, как обычная кукуруза,
поэтому ее химический состав и пищевая ценность были "существенно" теми же,
что и в естественных растениях.
Это определение, которое трактовало ГМО как "существенно
эквивалентный", игнорировало качественную внутреннюю перестройку,
производимую генетическим инженером в отдельных семенах. Как указывали
серьезные ученые, сама концепция о "существенной эквивалентности" была
псевдонаучна. Доктрина о "существенной эквивалентности" была придумана
прежде всего для того, чтобы дать правдоподобную причину отказа от
проведения необходимых биохимических или токсикологических тестов. Благодаря
этому правилу "существенной эквивалентности", от администрации Буша-Куэйла
не требовалось никаких специальных регулятивных мероприятий для созданных
методами генетической инженерии вариаций.
"Существенная эквивалентность" стала фразой, которая окрылила компании
агробизнеса. И неудивительно, ведь ее придумала "Монсанто" со товарищи. Как
отлично знали научные советники Буша, ее посыл был лживым.
Генетическая модификация растений или организмов включала изъятие чужих
генов и вставку их в растение, например в хлопок или сою для того, чтобы