"Сюсаку Эндо. Молчание" - читать интересную книгу автора

- Падре, мы много лет не ходили к мессе, не исповедовались. Мы только
читали молитвы... - сказал человек с окровавленными ногами. - Поскорее
приезжайте в нашу деревню. Мы даже маленьких детей учим молиться; они
мечтают увидеть падре...
Товарищ его одобрительно кивнул, обнажив в улыбке два желтых зуба. В
плошке с жиром с треском горел фитиль. Разве могли мы с Гаррпе ответить
отказом? Мы и так слишком долго таились. Да, по сравнению с этими японскими
крестьянами, что пришли к нам, ночуя под открытым небом в горах, до крови
натрудив ноги, мы были слишком трусливы!
Небо посветлело, в хижину стал просачиваться прохладный утренний свет.
Как мы ни уговаривали крестьян, они не согласились лечь на солому - так и
уснули сидя, обхватив колени руками. И вот утренние лучи озарили хижину,
проникая в щель между досками.
Через два дня я держал совет с христианами деревни Томоги относительно
поездки на острова Гото. В конце концов было решено, что Гаррпе останется
здесь, а я пробуду на Гото дней пять, общаясь с верующими. Наши покровители
были не слишком в большом восторге от этого замысла. Некоторые даже
высказывали опасение: не ловушка ли это?
В условный час, глухой ночью, люди с островов Гото тайно прибыли за
мной в Томоги. Мокити с товарищами усадил меня в лодку. Луны не было, море
казалось черным как смоль, слышался только ритмичный плеск весел. Человек,
сидевший на веслах, за все время не проронил ни слова. Когда лодка вышла в
открытое море, качка заметно усилилась.
Меня вдруг охватил страх. В душу закралось сомнение. Что если, как того
опасались крестьяне Томоги, этот гребец всего лишь предатель и выдаст меня
властям? Почему не приехал тот, с окровавленными ногами, и второй, беззубый?
В такие минуты в непроницаемых японских чертах, похожих на лик Будды, есть
что-то жуткое. Съежившись на корме, я дрожал не от холода, а от страха. И
все-таки надо ехать, я должен! - говорил я себе.
Кругом чернело безбрежное море, звезд не видно было на небе. Примерно в
течение двух часов мы плыли мимо таившейся во мраке черной громады острова.
"Это остров Кабасима..." - наконец промолвил сидевший на веслах человек.
Когда мы вошли в бухту, голова у меня кружилась от качки, усталости и
нервного напряжения. Среди троих ожидавших нас рыбаков я заметил давно уже
запропастившегося куда-то Китидзиро; он улыбался трусливой, заискивающей
улыбкой. Огней в поселке не было, где-то на окраине неистово заливалась
собака.


***

Беззубый не солгал: рыбаки и крестьяне островов Гото ожидали священника
со страстным нетерпением. Просто непостижимо, как я сумел управиться со
всеми делами. Даже выспаться не удавалось. Они приходили в дом, где я
укрывался, один за другим, словно презрев закон, запрещающий христианство. Я
крестил детей. Исповедовал взрослых. День клонился к вечеру, а я и половины
того, что следовало, сделать не успевал. Времени на всех не хватало. Они
буквально опустошали меня - словно караван, наконец-то набредший в пустыне
на оазис с водой. Люди набивались в тесную хижину, заменявшую церковь, и,
придвинувшись ко мне, каялись в грехах. Приползали даже больные.