"Сюсаку Эндо. Самурай " - читать интересную книгу автора

плоты. Слышалось ржание лошадей. Множество бревен громоздилось и на берегу.
Это были дзельквы, спиленные в окружавших бухту горах Кэндзё, и криптомерии,
которые привозили сюда на лодках с полуострова Одзика. Дзельквы
предназначались для киля строящегося корабля, кипарисовик, доставлявшийся из
Эсаси и Кэсэннумы, шел на мачты.
Беспрерывно слышался стук молотков, звон пил; мимо Миссионера со
скрипом проезжали запряженные волами повозки, груженные бочками с лаком для
покрытия корпуса корабля.
Плотники, точно муравьи, облепившие остов корабля, напоминающего скелет
какого-то мифического животного, работали не покладая рук.
Миссионер только что переводил нескончаемый спор между испанской
командой и японскими матросами. Испанцы, ни во что не ставя японских
матросов, с ходу отвергали любое их предложение. Японцы настаивали на том,
что для спуска корабля на воду нужен наклонный скат, по которому можно будет
столкнуть его в море. Миссионер прекрасно владел японским, но не знал многих
специальных терминов, употреблявшихся в этом споре.
Наконец спорщики пришли к согласию, и Миссионер, совершенно
обессиленный, удалился. Было около полудня, все, кроме него, могли спокойно
погреться и отдохнуть на солнышке, а он должен был обойти всю верфь.
Там трудилось больше десятка христиан, которых использовали для черных
работ. Во время дневного перерыва он служил для них мессу, причащал,
исповедовал. Все без исключения верующие были из Эдо, где запретили
христианство; после того как там началось преследование христиан, они бежали
на северо-запад, во владения князя, нанимаясь на золотые прииски. Они, точно
муравьи, издали чующие запах сладкого, стали стекаться в Огацу, прослышав,
что туда прибыл Миссионер.
Небо было ясное, но ветер холодный. В Эдо, наверное, уже зазеленела
ива, а здесь дальние горы еще кое-где покрыты снегом и леса совсем
безжизненные. Весна еще не наступила.
Остановившись около одного из верующих, Миссионер спокойно ждал, пока
тот закончит работу. Наконец засыпанный опилками мужчина - в лохмотьях, лоб
его был повязан скрученным куском ткани, чтобы пот не заливал лицо, -
подошел к нему.
- Падре, - окликнул он Миссионера.
"Да, теперь я не просто переводчик, а пастырь этих несчастных
верующих", - подумал Миссионер.
- Падре, я бы хотел исповедаться.
Груда бревен и досок заслоняла их от ветра. Мужчина встал на колени,
Миссионер прочел на латыни исповедальную молитву и, прикрыв глаза, стал
слушать.
- Я грешен. Язычники насмехаются над христианской верой, но я не спорю
с ними и позволяю издеваться над Дэусом, потому что не хочу, чтобы товарищи
отвернулись от меня.
- Ты откуда приехал?
- Из Эдо, - робко ответил мужчина. - В Эдо христианство уже запрещено.
Миссионер стал говорить, что каждый христианин должен являть собой
свидетельство существования Всевышнего. Однако мужчина, слушая его, с
грустью смотрел на море.
- Успокойся, - сказал Миссионер, положив руку ему на плечо. - Скоро
настанет день, когда никто не будет смеяться над твоей верой.