"Михаил Емцев, Еремей Парнов. Падение сверхновой" - читать интересную книгу автора

Кирленкова еще не дошла ни до кого. Нужен был конкретный логический мост
от уравнений к сути дела. И дело не в том, что нужно было как-то упростить
свою мысль, вроде как бы популяризировать ее, просто она должна была быть
высказана иным языком. Потому что физики труднее, чем кто-либо другой,
находят связь между абстракциями, с которыми им приходится иметь дело, и
действительными явлениями. Просто они меньше других верят в то, что,
покинув лабораторию, могут встретиться с объектом своей работы дома.
Особенно непостижимым это казалось здесь, в Нейтринной, где слова
"лаборатория" и "дом" были однозначны.
Первым очнулся Оганесян:
- Нет, нет... Что вы, это совершенно невозможно. Вы меня простите,
Анатолий Дмитриевич, но вы колдун какой-то, гипнотизер. Заворожили нас,
увлекли так, что и возразить пока нечего... Мысли, знаете, рассыпаются
как-то. Уж очень ошеломительно.
- Когда Гейзенберг предложил свою единую теорию поля, - Володя Карпов,
наверное, впервые в жизни говорил строго и спокойно, не болтая расхлябанно
руками, - то Нильс Бор сразу же сказал, что для того, чтобы быть истинной,
эта теория недостаточно сумасшедшая. У Кирленкова элемент сумасшествия
налицо.
Никто так и не понял, поддерживает он Кирленкова или опровергает.
Оганесян что-то неуверенно промычал, покачал головой, потом, склонив ее
набок и прищуря добрый карий глаз, пробормотал:
- А знаете ли... Так оно и получается, в сущности... - В этот момент он
наверняка сопоставлял известные всем данные с вычислениями на доске. Но
как только от математических абстракций он мысленно перенесся к незнакомцу
в парусиновых брюках, то сейчас же вскипел:
- Ерунда! Совершеннейшая ерунда. Но что же тогда, я вас спрашиваю? А?
Кирленков мучительно искал недостающее звено. Он видел, что его
математика не убедила товарищей. Они все поняли, согласились с ним, и если
бы на его кровати не лежал сейчас этот человек, все было бы ясно. Теперь
же никто не решался перебросить мост от решенной научной загадки к
необъяснимому появлению самого обычного человека. Слишком уж такое
стечение обстоятельств было необычно. А может быть, здесь просто глупое
совпадение? Нет, не совпадение. И, сам не замечая того, Кирленков
заговорил вслух. Тихо, медленно и последовательно, точно строя хрупкий
карточный домик, он соединял звено со звеном. Увлекшись, он перестал
мыслить математическими абстракциями и формулировал свои мысли чисто
философски:
- А где, собственно, находятся предполагаемые антимиры? Ведь получается
весьма парадоксальная ситуация. Мы говорим о симметрии мира, о том, что
каждой частице соответствует античастица. Но на самом-то деле вокруг нас
есть только несимметричная природа. Чтобы дать хоть какой-то ответ, мы
предполагаем, что антиматерия существует не в нашем мире, а в глубинах
вселенной, в каких-то далеких галактиках. Это тем легче допустить, чем
труднее проверить. А нашему земному наблюдателю почти невозможно
обнаружить антимир. Действительно, пусть мы видим какое-то небесное тело и
хотим узнать, из чего оно построено: из атомов или антиатомов. Увы,
световые волны, испускаемые телом, этого нам не скажут. И вещество и
антивещество излучают один и тот же свет.
- Даже я об этом знаю, - с нарочитым вздохом произнес доктор.