"Михаил Емцев, Еремей Парнов. Падение сверхновой" - читать интересную книгу автора

Дырочка затянулась тоненькой ледяной пластинкой, потом еще одной, еще.
Со всех сторон появлялись пластинки-кристаллы, они выбегали откуда-то
сбоку, мчались друг другу навстречу, наслаивались и утолщались. Вскоре
луна почти совсем исчезла. Она лишь еле угадывалась по сиреневому оттенку,
пробивающемуся сквозь толщу кристаллов. И вдруг Юра четко и ясно увидел
темный иллюминатор и запрокинутую голову человека. Несколько секунд видел
Юра это лицо, но запомнил его навечно. Огромные немигающие глаза, высокий
шишковатый лоб и черные впадины щек. Лицо становилось все яснее и четче,
желтый огонь иллюминатора стал оранжевым, потом малиновым, красным, пока
совсем не исчез. И вновь перед Юрой была аккумуляторная, только
ярко-вишневая, как раскаленная металлическая болванка.
Маленький домик, казалось, дрожал, и даже контуры дальних хребтов
становились неверными и расплывчатыми от этой раскаленной дрожи, которая
постепенно переросла в звук: пронзительный и свистящий гул, который
раскачал горы и упругой волной воздуха толкнул Юру в грудь и покатил по
маленькой площадке станции прямо к обрыву.


Кирленков не спал. Сквозь вздрагивающие притворно сомкнутые веки он
видел, как Юра в одних трусах расхаживал по комнате, как подошел к окну и
долго смотрел на дальние хребты. Когда дверь за Юрой закрылась, Кирленков
быстро сунул руку под подушку, долго шарил там, но ничего не нашел. Тогда
он осторожно поднялся с постели и тихо, на цыпочках, вобрав голову в
плечи, направился к Юриной тумбочке. Быстро выдвинул ящик, ловко выхватил
из блестящей пачки сигарету с фильтром и классическим прыжком рухнул
обратно в постель.
Кирленков часто курил натощак, испытывая одновременно удовольствие и
отвращение. Дым расслаивался длинными волокнистыми пленками, тихо оседал и
уползал под кровать.
Мысли приходили невеселые. Работа не клеилась. С того злополучного дня,
когда Кирленков провалился на защите диссертации, все шло как-то не так.
Конечно, не очень-то приятно провалиться, но дело было не только в этом.
Кирленков чувствовал, что его личный провал сильно подорвал интерес к
теме, которая была отнюдь не личной собственностью Кирленкова, а
принадлежала науке. Теперь только очень смелый человек решился бы
выступить соискателем по этой теме или же большой авторитет. Это скверно.
А как хорошо все шло!
Кирленков с удовольствием, изящно и четко математизировал возможность
экспериментальной проверки закона временной четности. Если задуманный им
тонкий эксперимент даст хорошую сходимость данных - это будет победа.
Точнее, первый робкий шаг к победе над временем. И во всем виноват шеф!
Когда Кирленков принес ему только что отпечатанный автореферат, шеф
торжественно достал авторучку с золотым пером, зачеркнул слово "кандидата"
и уверенным академическим почерком написал "доктора".
Кирленков не успел опомниться, как все вокруг него завертелось чертовым
колесом, которое быстро втащило его на самый верх - на кафедру, где он
должен был вместо кандидатской защищать докторскую диссертацию.
И он провалился. Двенадцать - за, четырнадцать - против.
Если бы шеф не зачеркнул тогда слово "кандидата", все сошло бы
прекрасно. Его работа безусловно заслуживала ученой степени. Больше того,