"Михаил Емцев, Еремей Парнов. Последнее путешествие полковника Фосетта (Авт.сб. "Последнее путешествие полковника Фосетта")" - читать интересную книгу автора

окружающие биотрон. Потом я понял, что это совсем не зловредная, а очень
милая добродушная штука, которая стоит и ждет, когда же ею кто-нибудь
займется. Единственное, что нужно было биотрону, - это образцы. Они у меня
как раз были, и машина стала прилежно трудиться. Я всегда с недоверием
относился к сложным установкам. Но эта не капризничала. Она была очень
интеллигентна. Она гудела, щелкала, включалась и выключалась, скрупулезно
поддерживая температуру, давление и влажность на том уровне, который был
мною задан. Когда в биотроне удалось воссоздать климат амазонской сельвы,
я поместил туда чашки Петри с питательными средами, на которые высеял
собранные образцы...
Иногда мне приходит в голову нелепая мысль. Я сравниваю биотрон и чашку
Петри. Первый - громоздкий, сложный и очень дорогой. Кажется, с ним можно
делать чудеса. Блестящее научное сооружение двадцатого века! И тем не
менее все основные открытия микробиологической науки были осуществлены в
чашках Петри. Две плоские стеклянные крышечки - одна поверх другой -
выносили в себе зародыши самых дерзновенных усилий человеческого ума!
У меня было два сорта питательных сред. В одних чашках я подмешал к
агар-агару антибиотик, убивающий грибы. В других, наоборот, был помещен
антибиотик, уничтожающий бактерии. Я искусственно предупредил акты
антагонизма между микробами. Теперь можно было не опасаться, что при
совместном выращивании один вид микроорганизмов подавит развитие другого.
Каждую пробу с ископаемыми микробами я засевал в ту и другую питательную
среду. Если среди микробов есть водоросли, актимиценты, грибы, они будут
развиваться там, где убиты бактерии. Бактерии же будут отлично себя
чувствовать на участках, свободных от грибов. Разделяй и властвуй. Мудрое
правило. Итак, посев совершен, оставалось ждать.
Прошли сутки. Никаких признаков жизни в чашках Петри не появлялось.
Мутноватая, чуть опалесцирующая жидкость - и больше ничего. Все было таким
же, как в контрольном опыте. Гладкая поверхность агар-агара тоже не
подавала никаких обнадеживающих сигналов. Тридцать часов, сорок часов -
ничего. Сэр Генри звонил мне через каждых четыре часа, и каждый раз я
слышал тихий вздох разочарования на дальнем конце телефонного провода.
Впрочем, может быть, это мне только казалось.
Сорок восемь часов, двое суток. Есть! Темные полосы возникают на
поверхности питательной среды. Ожили! Ожили после двенадцативекового сна!
Меня поздравляют с победой, жмут руки, сэр Генри прислал телеграмму, в
которой обещает приехать посмотреть моих ископаемых зверюшек. Мне не
терпится узнать, кого же я вызвал к жизни.
На четвертые сутки большинство чашек Петри украсилось причудливыми
соцветиями колоний микробов. Можно было начинать исследования.
...Ожили в основном грибковые культуры. Среди них преобладали
актиномицеты - отличные производители антибиотиков. Возможно, медицина и
получит новые лекарственные вещества, обладающие необычными свойствами. Но
меня интересовало не это. Оставалось ждать и надеяться.
Пока же можно позвонить Энн. Теперь это даже нужно сделать. Ведь
победителей не судят...
Она спокойно выслушала мою длинную восторженную речь.
- Хорошо, я приеду, приходи сегодня к семи в кафе... - Она назвала
уютный уголок, куда мы часто забирались в годы моего студенчества.
Наверное, я все же сильно устал. Как-то вдруг я почувствовал, что