"Виктор Эмский. Без триннадцати 13, или Тоска по Тюхину (Химериада в двух романах)" - читать интересную книгу автора

нович.
- Спокойствие, голубь вы мой сизокрылый, - говорит он. - Главное -
выдержка, терпение и спокойствие. Человек - он тварь ко всему привычная,
а в особенности - наш... м-ме... русский. Уж на что демократия - ан, и
ту, как таракан, пережил. А вы думаете, - понижает голос, - вы думаете
он социализма не переживет?! Тьфу, тьфу на вас, паникер вы этакий!.. Да
и кто ж вам это сказал, что... м-ме... устремляться можно-де только впе-
ред? А вправо? Влево? А назад, так сказать, супротив жизни?.. А?..
И тут он внезапно останавливается и теперь уже я, ткнувшись лбом в
его клеенчатую спину, чертыхаюсь.
- Киса, киса! - нежно кличет в гулкую глубину мой Вергилий, но тьма
потусторонне помалкивает.
И опять мы движемся в неизвестном для меня направлении. Тюкает трос-
точка, шуршит плащ. Дважды он помогает мне одолеть лестницу. Тринадцать
каменных ступенек вниз, потом точно столько же - вверх. Я считал. И судя
по выбоине на седьмой ступеньке, лестница была одна и та же...
И вот я снова по инерции тычусь носом во что-то твердое у него под-
мышкой.
- Ну вот и все, кажется, пришли, - переводит дух Ричард Иванович Зор-
кий. - Тэ-экс, и где же они тут, наши ключики...
Он долго и безуспешно роется в карманах. Сопит, позвякивая мелочью,
обхлопывает себя.
- Батюшки-светы, - растерянно бормочет он, - а ведь связочка-то ка-
зенная!..
А меня вдруг точно осеняет. Господи, как нет-нет да и осеняло там, в
прошлом существовании.
- Минуточку! Одну минуточку, - говорю я, отстраняя Ричарда Ивановича.
- Тут, кажется, ключи ни к чему...
И нащупываю его на дверной панели - накладной, за четырнадцать долла-
ров купленный в Бруклине, на Фултон-стрит.
Щелкает секретная пипочка, я поварачиваю головку...
- Только без паники, - бормочу я. - Спокойствие, терпение, выдерж-
ка...
Дверь у меня просевшая, я слегка приподнимаю ее за ручку. И он хвата-
ет меня за запястье, этот несусветный Ричард Иванович, и шепчет, шепчет,
попахивая тухлятинкой:
- Царица всемилостивая!.. От лица слу... О!.. Препокорнейше... Госпо-
ди! Господи!.. Ах, если б вы знали, если б вы только... Ах, дорогой вы
мой товарищ Тюхин! И ведь так-то кстати, так, не побоюсь этого слова,
вовремя!.. И что, и действительно, как на лифте?! Ну да, ну да... Нет,
вы даже представить себе...
- Ну... ну, почему же... не... - тужусь я. - Да что ее перекосило,
что ли? Ну, почему же... не мо...
И дверь подается! Я тяну ее на себя, скрипучую, непривычно тяжелую, я
открываю ее и... слепну. Но теперь уже самым натуральным образом. Слепну
от света, от яркого, непереносимо весеннего света, так и резанувшего по
глазам!
Заслоняясь рукой, как от электросварки, я делаю шаг на уличную па-
нель, да-да! - на асфальтовую такую, изрисованную мелом, и жмурюсь, жму-
рюсь...