"Дмитрий Емец. Было у матери два сына..." - читать интересную книгу автора

- Не имеете права держать.
Следователь удовлетворенно кивнул. Видно, не первый раз слышал.
- Жаловаться будешь, мать?
- Буду.
- Давай жалуйся, чего встала? Сейчас и жалуйся! - белесый услужливо
подвинул звякнувший телефон. - Вот и номера: прокуратура, суд... Да только...
В руках следователя появилась папка из серого картона. Новая и совсем
тонкая. Папка открылась, и картонная серость на столе удвоилась.
- Вот смотри... Имеется свидетельство, что он - младший твой - принимал от
последственного Рубахина Н.В., 1971 г.р., телевизор "Сони", диагональ
пятнадцать, серийный номер такой-то... для передачи брату, имея ясное
представление о криминальном происхождении телевизора. Подпись твоего сына -
вот она - подтверждает факт...
Воробей в матери ожил, как всегда в минуты волнения. Два полпрыжка к
столу, полпрыжка назад. Схватить бумагу, порвать... Нельзя.
- Да как же... он же разве...
Следователь хлопнул ладонью по столешнице. Несильно хлопнул, но
отработанно. Телефон звякнул. Мать вздрогнула.
- Короче, слушай, мать: больше повторять не буду. Не в игрушки играем.
Сдашь старшего - получишь младшего. Не сдашь - будет сидеть дальше. Парень
податливый - много накрутить можно. Да не только накрутить - сама думай.
Каким внутренним чутьем мать просекла, что кричать бесполезно, плакать
тоже. Следователь был не страшный, но внутренне собранный, тяжелый.
Человек-ядерцо.
- Дома не ночует, не звонит. Вот и вчера заходил ваш товарищ, -
запричитала она.
- Врешь, мать. Ну ври... Только там ври, в коридоре.
Следователь кивнул матери на дверь, сел и стал писать.
Тогда мать быстро, неумело, опустилась на колени и стала кланяться. Зачем?
Сама не знала. Только поняла вдруг, что стоит на коленях. И сама в глубине
удивилась: откуда взялись эти поклоны, ведь в церковь-то сроду не ходила.
Следователь коротко посмотрел и отвернулся. Видно, и к этому привык. Мать
стала плакать, потом спросила:
- А сколько сидеть-то?
Это был уже торг. Почти сговор. Сговор двоих во имя третьего предать
четвертого.
- Так... - следователь деловито заглянул в папку. - У него уже три есть.
Условно. Ну еще четыре дадут, за рецедив. Считай, мать: семь, но по факту лет
пять. При хорошем поведении года четыре. И если сам придет - тоже зачтется.
Белесые ресницы пытливо моргали. Они ждали, очень довольные собой. И мать
это поняла.
- Значит, сына тебе привести, говоришь? Зачтется, говоришь, да?
- Зачтется, мать, зачтется.
Она шагнула к столу, откинулась и неумело плюнула. Плевок упал почти
отвесно, попав между папкой и телефоном. Потом мать повернулась и вышла.
Следователь схватился было за трубку, но передумал. Вместо этого вытащил
из корзины скомканный лист и аккуратно, начиная от краев, вытер плевок. Потом
взял еще один лист и промокнул насухо, пока не остался доволен.

* * *