"Валерий Елманов. Перстень Царя Соломона ("Лал - камень любви" #1)" - читать интересную книгу автора

псом, благо что овчарка у меня уже была. Попались, голубчики! Схватки,
погони, перестрелки - не заскучаешь. И я "взял". Однако, поучившись с годик,
понял - Федот, да не тот. И вообще, дисциплина и я - это понятия-антонимы.
Нет, я понимал, что в армии должно быть единоначалие и прочее, иначе что это
за армия, но, как выяснилось, понимал только умом, а вот сердцем...
Особенно меня возмущало, что командир всегда прав, как это написано в
шуточном уставе. А если он не прав? Тогда читай пункт первый. Это тоже из
шуточного устава. Между прочим, от настоящего он мало чем отличается.
Словом, не закончив даже первого курса, я оттуда с треском вылетел .
Или ушел, тут уж как посмотреть. Короче, все произошло по обоюдному
согласию - я им такой был не нужен, и мне она, то бишь армия, тоже. Потом
пришлось дослуживать, как водится, в обычной части. Тоже не сахар, зато срок
заканчивается гораздо быстрее - даже с училищным никакого сравнения.
Затем, отслужив, подался в Сибирский металлургический институт, что у
нас в Новокузнецке. В то время была еще советская власть, так что профессия
инженера-металлурга считалась и престижной и доходной. Да и учился я легко.
У меня вообще знания неплохо откладываются в голове. Общественная нагрузка -
а как же без нее - была связана со стенной печатью. Ну знаете, заметочки
разные. Они мне тоже удавались.
Дальше - больше. Выяснил я как-то, что, оказывается, за них еще и
платят, если возьмут местные газеты. Нет, я это знал и так, но лишь когда
получил свой первый гонорар, до конца осознал, что это приработок, а если с
умом, то весьма неплохой. Да и приятно было, чего греха таить, увидеть свою
фамилию, набранную полужирным шрифтом внизу текста. Гордость какая-то
пробивала, особенно поначалу.
Я потому и псевдонимом не пользовался. А зачем? Чай, не Культяпкин
какой-то, не Шмаровозов, не Задрипайло, а Россошанский. Звучит -
заслушаешься. Сразу Сенкевич на ум приходит, пан Володыевский, Анжей Кмитиц
и прочие герои. Хотя откуда она взялась на самом деле - не знаю. Может,
оставил пленный поляк, а может, все еще проще и совсем буднично. Скажем,
предки были выходцами из города Россошь. Но мне хотелось думать, что поляк.
Эдакий славный усатый шляхтич, с огромным гонором, бабник, рубака и вообще
милейшей души человек.
Но я опять отвлекся. Словом, засосала меня журналистская стезя. Не
сразу после института, но все-таки я ушел в газету окончательно. Взяли меня
в штат, и я стал профессиональным писакой.
Вот так весело и протекала моя жизнь, благо что холостяку деньги жене
отдавать не надо, а мне самому вполне хватало, пускай и не всегда. Но тут
подкатил юбилей - тридцать лет. Призадумался я, как жить дальше, и решил
взять пример с брата, который настолько положительный, что аж дух
захватывает. Меня, например, посейчас зовут то Костей, то Костюхой, а то и
Костылем, а его уже к двадцати пяти годам величали не иначе как Алексеем
Юрьевичем. Да и в своей профессии, то есть в медицине, он из первых. И труды
научные строчит, что-то там о болезнях глаз, и на кандидатскую нацелился, и
в семейном плане тоже как положено у людей - жена, дети. Словом, наш
Алексей - всем детям пример, а наш Константин чуть ли не наоборот. Не дело.
Ладно, думаю, с кандидатской и прочим - тут мне не угнаться, да и нет
такого звания - кандидат журналюжных наук, разве что филологических, а какой
из меня к шутам гороховым филолог. Грамотно написать статью - это одно, а
досконально знать все правила русского языка, да еще и самому изобрести