"Харлан Эллисон. Красотка Мэгги Деньгоочи" - читать интересную книгу автора

Она выпрыгнула из постели и принялась натягивать одежду. Она не стала
возиться с лифчиком, просто натянула на маленькие груди, еще пылающие от
любовных укусов Нунсио, широкий свитер.
Он сидел на кровати, ничтожный маленький человечек с седыми висками,
лысой головой и мокрыми глазами. Он и сам чувствовал себя свиньей, но в ее
присутствии ничего не мог с собой поделать. Он любил эту проститутку, любил
шлюху, которую содержал. Такое со свиньей Нунсио случилось впервые, и он
был беспомощен. Имей он дело с какой-нибудь обычной телкой, проституткой
или шлюхой в Детройте, он бы вылез из двуспальной кровати и от души ей
врезал. Но Мэгги... Мэгги вила из него веревки. Он и предложил-то
всего-навсего... ну... чтобы жить вместе, потому что с ней ему было так
хорошо. Но она разозлилась. Хотя что особенного в этой затее?
- Нам надо поговорить, дорогая... Мэгги...
- Ты. грязная свинья, Нунсио! Дай мне денег, я иду в казино, и
запомни, что до конца дня я не хочу видеть твою мерзкую рожу!
После этого она вывернула его бумажник и карманы, взяла восемьсот
шестнадцать долларов, а он сидел на кровати, глядя в никуда. Перед ней он
был беспомощен. Он украл ее из мира, о котором знал только то, что это
класс, и она могла делать с ним все, что хотела.
Генетический урод Мэгги, голубоглазая статуэтка, хорошенькая Мэгги
Денъгоочи, наполовину чероки, наполовину все остальное, хорошо усвоила
уроки жизни. Она являла собой совершенную модель "высшего класса".
- До конца дня, ты понял? - Она смотрела на него, пока Нунсио не
кивнул; после чего Мэгги спустилась вниз - капризничать, играть, злиться и
удивляться самой себе.
Мужчины провожали ее взглядами. Она несла себя как вызов, так
мальчик-оруженосец несет флаг своего рыцаря, так выходит на помост призовая
сука. Рожденная для тоски. Чудо мимикрии и желания.
Азартной Мэгги не была. Никогда в жизни. Ей просто хотелось
насладиться собственной яростью к сицилийцу, постоять у скользкой грани
бездны и доказать себе, что она не зря приехала из Беверли-Хиллз в
Лас-Вегас. Вообразив, как Нунсио наверху принимает очередной душ, она
разозлилась еще больше. Мэгги купалась три раза в день. Но он - другое
дело. Он знал, что она не переносит его запаха; временами он пах мокрым
мехом, и она, конечно, не считала нужным молчать. Поэтому Нунсио мылся
постоянно, и это ее бесило. Ванная никогда не была частью его культуры.
Жизнь Нунсио была отмечена всевозможными мерзостями, и чистота в его случае
казалась более непристойной, чем грязь. Для Мэгги все обстояло по-другому.
Для нее купание было необходимостью. Ей требовалось постоянно смывать с
себя краски мира, чтобы, оставаться чистой, мягкой и белой. Подарком, а не
существом из мяса и волос. Хромированным инструментом, не подверженным
ржавчине и коррозии.
Когда они прикасались к ней - мужчины, бесчисленные Нунсио, - на ее
белоснежной вечной коже оставались пятнышки кровавой ржавчины, мазки сажи,
паутина. Ей надо было купаться. Часто.
Она гордо проследовала между столов и автоматов, неся в сумочке
восемьсот шестнадцать долларов. Восемь стодолларовых купюр и шестнадцать
долларов по одному. В кассе она разменяла шестнадцать мелких купюр на
серебряные доллары-жетоны.
"Вождь" ждал. Сейчас она до него доберется. Мэгги играла на "Вожде",