"Харлан Эллисон. Как я искал Кадака" - читать интересную книгу автора

пеггаломер двухоботный в болоте трубит.
От одного звука хотелось вымыться.
Этот Кадак, ему же наплевать было. Ешь ты, спишь, гадишь, штап - ему
все равно, он выдает трубы иерихонские, хлюпает носом, сопит так, что тебя
наизнанку выворачивает.
А насчет поговорить с ним - и не думайте: как прикажете говорить с
человеком, который на каждой запятой сопит?
И когда он перешел к Отступникам, конечно, случился скандал... на
Зушшмуне не так чтобы много евреев... скандал делают из всего... но если
честно, то я вам скажу: мы все вздохнули с облегчением. Избавиться от этого
сопения уже было нахес, вроде как обсчитаться в свою пользу. Или получить
семь в цену пяти.
Ну, так мне надо было идти и искать, прислушиваясь, не раздастся ли
это жуткое сопение. Вот уж, простите за прямоту, без чего я бы обошелся.
Прокатился я через центр Гумица и направился к Святому Собору Церкви
Отступников. Город выглядел преотвратно. Когда уезжали на Касрилевку, из
него вывезли все, что не было к земле привинчено. И все, что было
привинчено.
И винты. И немало той земли, к которой все это привинчивали. Одни ямы
кругом. Зушшмун к тому времени уже не был такой милой планеткой. Больше он
походил на старика с крепком. Или на пишера прыщавого. О такой мерзкой
прогулке и говорить неохота.
Но часть их дурацкого фаркахда собора еще осталась. Что б ее не
оставить: дорого, что ли, новый сделать? Бечевка. Эти тупицы построили
святое место из бечевки, слюны и сушеного дерьма с улиц и самих себя, мне
даже думать о таком богохульстве противно.
Я вкатился внутрь. От вони сдохнуть можно. У нас на Зушшмуне водился
такой поганый маленький кольчатый червячок, которого все называют щипец
пробойный, а мой дядя Беппо, псих-зоолог, - Lumbricus rubellus Venaticus. И
не удивляйтесь, что я знаю такое иностранное - латинское, кстати - слово, я
тоже в общем-то ученый, не такой дурак, как вы могли подумать, и ничего
удивительного, что реб Иешая послал меня искать Кадака, такое не всякому
еврею под силу. Я запомнил, потому что один щипец укусил меня за тухес,-
когда я купался, а такое не скоро забудешь. У этого червячка спереди и по
бокам щипчики, и он лежит в засаде, поджидая сочный тухес. Только ты
расслабишься в речке или решишь подремать на пикнике - хвать! - эта тварь
вцепляется прямо в тухес. И висит там на своих трижды проклятых, чтоб всей
их породе гореть в Геенне, щипчиках, и вспомнить тошно - сосет из тебя
кровь прямо через тухес.
Снять ее нельзя, вся наша нынешняя медицина не может, хоть ты упердись
от врачебных счетов. Единственное, что с ней может справиться, - если
музыкант ударит над вашей тухес в литавры. Тогда эта тварь отпадает, вся
раздутая от крови, а на тухес у вас останутся шрамы от клешней, которые и
соложницам стыдно показать. И не спрашивайте меня, почему врачи для таких
случаев не носят с собой литавры. Вы не поверите, какие у нас на Зушшмуне
профсоюзные проблемы - это и к врачам, и к музыкантам относится, - так что,
если вас щипец возьмет за тухес, лучше бегите не в больницу, а в концертный
зал, иначе худо будет. А когда эта жуткая тварь отпадает, она - чмок! -
лопается, дрянь, которая из нее выплескивается, воняет до небес, и все
двенадцать ваших глаз вылезают на лоб от запаха - фе! - крови и дерьма.