"Харлан Эллисон. Даже нечем подкрепиться" - читать интересную книгу автора

стало ужасно страшно. Вырвав несколько флюх - у самого корня, я засунул в
них лицо и помчался к капсуле.
Оказавшись внутри, флюхи завяли и, повесив головки над моим кулаком,
сморщились. Великолепные цвета исчезли, стали серыми, как мозговое
вещество.
Я отбросил их в сторону, и всего через несколько мгновений они
превратились в тончайшую пыль.
Тогда я снял комбинезон и перчатки и подбежал к рециркулятору, который
был сделан из полированного пластила; мое лицо отражалось в нем вполне
ясно. Правая щека была ужасно воспалена. Громко взвыв от ужаса, я принялся
ощупывать лицо, но не почувствовал никакой боли - настоящего нарыва там не
было. Только непрекращающееся неприятное ощущение.
Что я мог сделать? Ждать.
Через неделю уплотнение на щеке приняло определенную форму. Теперь мое
лицо ничем не напоминало человеческое, оно вытянулось вниз, и вся его
правая часть распухла так, что глаз превратился в узкую щелочку, через
которую едва пробивался свет. Словно у меня выросла огромная опухоль на
щитовидной железе, оказавшейся почему-то не на шее, а на лице. Все это
безобразие заканчивалось в районе челюсти и совершенно не мешало мне
дышать, но вот мой рот опустился, и, когда я его открывал, вместо губ моим
глазам представала огромная, отвратительная пасть.
В остальном все было совершенно нормально. Я стал чудовищем лишь
наполовину. Левая часть лица совсем не изменилась, а правая превратилась в
издевательскую, резиновую, распухшую маску, пародию на человека. Я не мог
выносить собственного вида более нескольких мгновений в течение каждого
"дня". Красное воспаление прошло вместе с неприятными ощущениями, но я еще
долго не понимал, что происходит.
Пока не рискнул снова выйти на поверхность Преисподней.
Шлем, естественно, исправить было уже невозможно, поэтому я взял тот,
которым пользовалась моя жена, пока была жива. Это, конечно же, вызвало к
жизни воспоминания; потом, немного успокоившись, я вытер слезы и вышел
наружу.
Было ясно, что необходимо вернуться к тому месту, где со мной
произошел несчастный случай. Мне удалось добраться до шипов - так я назвал
скопление скал - без каких бы то ни было происшествий, и я уселся среди
флюх. Если я и воспользовался их кислородом, хуже им от этого явно не
стало, они продолжали пышно цвести и, как мне показалось, стали даже еще
красивее.
Я долго смотрел на них, пытаясь воспользоваться своими скромными
познаниями в физике, химии и ботанике и понять, что же все-таки со мной
случилось. Не вызывало сомнения одно: я стал жертвой поразительной мутации.
Такой вид мутации совершенно невозможен с точки зрения человека на
жизнь и ее законы. То, что способно возникнуть при определенных
экстремальных условиях, в течение многих и многих поколений, произошло за
один вечер.
Даже на молекулярном уровне строение нерасторжимо связано с функциями.
Я размышлял о структуре протеина, потому что, как мне казалось, именно в
этом направлении следовало искать ответ.
Наконец я снял шлем и снова склонился над флюхами. Сделал несколько
глубоких вдохов и на этот раз почувствовал, как закружилась голова. Я