"Харлан Эллисон. Нечем позавтракать (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

лишь понемногу просачиваться наружу. Это были сложные и по-
разительные растения. От них пахло полночью.
Я не могу передать это какими-нибудь понятными образа-
ми. Запах был не сладким и не кислым. Это был тонкий, ка-
кой-то хрупкий аромат, напомнивший мне полночь, когда я
только что женился и мы жили в Миннесоте.
Та полночь была чистой, бодрой, возвышавшей душу. Наша
любовь преодолевала даже ограничения, налагаемые браком, так
как мы впервые осознали, что больше любим, чем любим ради
любви.
Это звучит глупо или шокирующе? Нет, для меня это - бе-
зупречная чистота.
Вот таким же был полуночный аромат фласов. Возможно,
этот аромат и заставил меня выжить.
Пока я лежал, у меня было время подумать, что все это
означает. В первую очередь от кислородного голодания страда-
ет мозг. Пять минут без кислорода - и мозг необратимо пов-
режден. Но благодаря фласам, я могу разгуливать по своей
планете без всякого шлема - если только я сумею найти их в
таком изобилии.
Пока я лежал и думал, набираясь сил для рывка назад, к
кораблю, я почувствовал, что лицо кровоточит, словно на ле-
вой щеке образовался здоровенный фурункул или гнойник, кото-
рый теперь всасывал в себя кровь. Я потрогал щеку. Даже
сквозь перчатку прощупывалась опухоль.
Это меня встревожило. Я сорвал с дюжину фласов, стара-
ясь захватывать поближе к корню, прижал их к лицу и со всех
ног помчался к кораблю.
Оказавшись внутри, фласы тут же звяли и поникли у меня
в руке, потом сморщились. Яркие цветы поблекли, стали серы-
ми, как мозговые ткани. Я отшвырнул их в сторону. Несколько
минут они пролежали на полу и расыпались в мельчайшую пыль.Я
сбросил скафандр с печатками и подбежал к циркулятору. Тот
был из блестящего сталепласта и неплохо заменял зеркало. Ле-
вая щека оказалась чудовищно раздутой. Я вскрикнул от ужаса
и потрогал лицо, но, в отличие от фурункулов или нарывов,
боли не было, только непрекращающееся сосущее чувство.
Что я мог сделать? Я решил подождать.
Через неделю опухоль полностью сформировалась. Мое лицо
перестало быть похожим на человеческое, вытянулось книзу и
раздалось влево, так что левый глаз заплыл и превратился в
щель, через которую с трудом проникал свет. Это напоминало
гигантский зоб, только этот зоб вырос на лице, а не на шее.
Опухоль кончалась на челюсти, но это ничуть не мешало мне
дышать. Однако, рот из-за нее оказался перекошенным, и когда
я его открыл, то обнаружил, что он напоминает объемистую
бездонную утробу, а не то, к чему я привык с детства.
С другой стороны мое лицо оставалось совершено нормаль-
ным. Я сделался наполовину чудовищем. С правой стороны я
смотрелся как человек, левая же раздулась гротескным капле-