"Харлан Эллисон. Попробуй тупым ножом" - читать интересную книгу автора

Он знал, "что они его найдут. Знал.
Телефон... быть может, позвонить?..
Эдди Бурма не знал, кому позвонить. Но должен же найтись хоть кто-то.
Хоть кто-нибудь, кто поймет. Кто сразу придет и спасет его. Кто не возьмет
как те, другие, то, что от него осталось.
Те, другие. Они не нуждались в ножах.
Странно, что этого не знала та миловидная блондиночка с
глазками-пуговками. А может, и знала. Просто в тот миг голодное бешенство
одолело ее, и она уже не смогла насытиться без спешки, как остальные. Она
вонзила нож. Сделала то же, что и все, - но откровенно, без лишних уловок.
Острый нож. Другие пользовались куда более изощренным, куда более
хитроумным оружием. Ему даже захотелось подсказать ей: "Попробуй тупым
ножом". Но она слишком жаждала, слишком нуждалась. Она бы его и не
услышала.
Эдди Бурма с трудом поднялся и напялил рубашку.
От дикой боли потемнело в глазах. Кровь разукрасила рубашку бурыми
пятнами. Ноги едва держали.
Обтирая стены, он выволокся из туалета и опять забрел в танцевальный
зал "Погребка". Грохот "Мама-ситы Лизы" барабанил по ушам, как руки в
черных перчатках по оконному стеклу. Бурма привалился к стене и видел лишь
призраки - мечущиеся, мечущиеся, мечущиеся во мраке. Интересно, те, другие,
уже здесь? Наверняка еще нет. Так скоро они бы сюда не заглянули. Никто
здесь его не знал. И существо его уже так ослабло по дороге к смерти, что
никто из этой толпы не подошел бы к нему с трепетной жаждой. Никому и в
голову бы не пришло отхлебнуть от этого подпирающего стену, вконец
обессилевшего мужчины.
Тут у входа на кухню он заметил телефон-автомат и потащился туда.
Длинноволосая брюнетка с затравленными глазами призывно взглянула на него и
открыла было рот - но Бурма напряг последние силы, чтобы оказаться
подальше, пока девушка не начала ему жаловаться, что у нее эмфизема легких,
что она беременна неизвестно от кого и очень скучает по мамочке, доживающей
свой век в Сан-Хуане. Эдди Бурма не мог вынести еще чью-то боль, не мог
впитать еще чью-то муку, не мог позволить еще кому-то отхлебнуть от себя.
Сил уже не оставалось.
"Кончики моих пальцев (думал он, ковыляя) сплошь покрыты шрамами от
тех, кого я касался. Плоть все это помнит. Порой мне кажется, что на руках
у меня толстые шерстяные перчатки, - так прочна память об этих касаниях. И
это, похоже, изолирует меня, отделяет от человечества. Не человечество от
меня - видит Бог, они-то добираются быстро и без проблем, - а меня от
человечества. Частенько я сутками стараюсь не мыть руки - только бы
сохранить те слои от касаний, что смываются мылом.
И лица, и голоса, и запахи множества моих знакомых давно пропали - а
руки до сих пор хранят на себе их память. Слой за слоем многих наслоений у
меня на руках. Я еще не свихнулся? Не знаю. Долго же придется об этом
думать. Когда будет время.
Если оно когда-нибудь у меня будет".
Бурма добрался до телефона-автомата и после бесконечно долгих поисков
смог наконец выудить из кармана монетку. Четвертак. А нужен был всего дайм.
Начинать поиски заново он не мог - сильно сомневался, что справится. Тогда
он бросил в автомат четвертак и набрал номер человека, которому мог