"Стенли Эллин. Смерть идеалистки" - читать интересную книгу автора

поверить. Ведь Поль был их детищем. Это они открыли его, они сделали
ему имя, они помогли ему в трудное время, и они по праву должны были
делить с ним его успех. Они и Николь. Вместо этого они получили от
него такую же пилюлю, какую в свое время получила она, и эта пилюля
застряла у них в горле.
Сид, пошатываясь, поднялся с кресла.
- Я не верю этому. - Он оглядел комнату. - Где Поль? Где он, черт
возьми? Пока я все не выясню, я не выйду отсюда.
- Все уже выяснено, - произнесла Элизабет Энн. - Он в студии. И он
не любит, чтобы туда заходили.
- С каких это пор? - возмутился Сид.
- Уже давно, - надменно ответила Элизабет Энн. - Я вообще никогда
не была у него в студии. Никогда. Не понимаю, почему для вас надо
делать исключение?
Я думал, что Сид ударит ее. Он сделал шаг вперед, поднял руку, но
сдержался. Когда он опустил руку, рука дрожала; его лицо побелело.
- Я хочу видеть Поля, - глухо произнес он. - Сейчас же.
Элизабет Энн умела отличать голос власти. Презрительно, с высоко
поднятой головой, она повела нас вверх по лестнице в студию, тронула
дверь и распахнула ее.
Студия была ярко освещена, и Поль, без пиджака, в одной рубашке,
накладывал мазки на казавшийся уже законченным портрет обнаженной,
висевший на стене, а рядом на столе валялся его смокинг. Когда он
обернулся к нам, я увидел, что он сильно пьян, глаза его остекленели,
а на лбу собрались морщины, как будто он силится что-то понять. По
количеству пустых бутылок и стаканов было ясно, что долгое время
студия была для него не только рабочей мастерской, но и баром. Он еле
держался на ногах.
- Мои дорогие друзья, - произнес он, с трудом выговаривая каждое
слово. - Моя... дорогая... жена.
Так же как и Элизабет Энн, я ни разу не был в его студии. Это была
большая комната, где было довольно много эскизов Поля, но самым
поразительным было то, что она представляла собой храм Николь.
Одна стена целиком была увешана изображениями ее в молодости -
наброски с натуры и зарисовки углем. На подставке в середине комнаты
стоял бюст Николь, сделанный еще на рю Распай. И обнаженная, над
которой работал Поль, тоже изображала Николь. Великолепная картина,
которой я раньше не видел, на которой Николь, сидящая на самом краешке
стула, трепетная, теплая и чувственная, какой она и была в жизни, как
в зеркало смотрела прямо в глаза зрителю, с любовью, потому что рядом
был ее муж.
До того как он вошел в комнату, Сид Голдсмит кипел от ярости,
громко выражая свое негодование. Теперь же, удивленно оглядывая
комнату, он, казалось, онемел. И все мы тоже. Словно примагниченные
этим одухотворенным портретом обнаженной, на поверхности которого
блестели свежие мазки, мы собрались перед ним в молчании. О ней нельзя
было сказать ничего, что бы не показалось банальным. Так она была
хороша.
Молчание нарушила Элизабет Энн.
- Мне это не нравится, - вдруг жестко сказала она, и я увидел, что