"Стенли Эллин. Любитель древностей" - читать интересную книгу автора

образом. Сомнений здесь быть не могло: ему было просто не совладать с
кошмаром, в который он попал и который, по мнению его жены, и был
настоящей семейной жизнью.
Прежде всего выяснилось, что свой дом (а теперь и его тоже),
богатое жилище, доставшееся ей от матери, она превратила в настоящий
хаос. Единственным правилом здесь, по-видимому, было правило, в
соответствии с которым все, что случайно было брошено, не стоит
поднимать, потому что все равно это будет брошено снова. Как следствие
во всех комнатах скопились невообразимые кучи разбросанных там и тут
вещей. Ящики шкафов были набиты доверху, и их содержимое вываливалось
наружу, при этом все перемешивалось как попало, дополняя собой общую
кучу. И в довершение всего на этих грудах неприбранных вещей лежал
тонкий слой пыли.
Для трепещущей от малейшего беспорядка нервной системы мистера
Эпплби это было все равно что проводить ножом по тарелке, причем и
нож, и тарелка вырастали в размерах до бесконечности.
Так случилось, что миссис Эпплби всю себя посвятила именно тому
делу, от которого ее муж мысленно умолял ее себя избавить: она обожала
готовить. Во время еды она таскала из кухни в столовую огромные
подносы, нагруженные едой, глубоко чуждой организму мистера Эпплби.
Когда же он попытался слабо протестовать, она постаралась как можно
доходчивее объяснить мужу в соответствующих выражениях, что она крайне
чувствительна к критике своего кулинарного искусства, причем
недоеденное блюдо также считалось одним из видов критики. И с тех пор
к прочим страданиям мистера Эпплби прибавились непрекращающиеся
приступы расстройства пищеварения, которые он нажил, безнадежно
ковыряясь в тарелке в поисках редких кусочков мяса, плавающего в
жирных соусах, или пытаясь переварить непропеченное тесто кондитерских
изделий своей супруги. Мучения мистера Эпплби усугубляли настойчивые
требования хозяйки без конца оценивать ее кулинарный пыл. Она
подсовывала под его трепещущий от страха нос тарелку за тарелкой,
доверху наполненные всевозможной несъедобной пищей, и он, собравшись с
духом, словно мученик в пропасти со львами, отправлял порцию за
порцией в пищеварительный тракт, взывающий о простой вареной и жареной
пище.
И теперь, предаваясь сладким мечтам о будущем, он представлял себе,
как вернется с похорон и отведает ломтик поджаренного хлеба, запивая
его чаем, а возможно, и яйцо, сваренное не всмятку и не вкрутую, а в
мешочек, как он всегда любил. Но одной этой мечты вместе с ее
продолжением - а он уже предвкушал, как будет наводить порядок в доме,
- не хватало для поддержания его духа, когда он просыпался по утрам и
думал о том, что ему предстояло сделать.
С каждым днем его жена все настойчивее требовала внимания. И в тот
день, когда она открыто попрекнула его заботами о Магазине, а не о
ней, мистер Эпплби понял, что настало время сделать последний,
решительный шаг. Вечером он принес домой коврик и аккуратно постелил
его на пол в проходе между гостиной и коридором, ведущим в кухню.
Марта Эпплби наблюдала за ним, не выражая при этом ни малейшего
восторга.
- Какое старье, в самом деле, - сказала она, - что это, Эппи,