"Дом на Озерной" - читать интересную книгу автора (Геласимов Андрей Валерьевич)

Глава 19

Утро следующего дня началось в доме на Озерной с решения вопроса, который волновал практически всех и от которого многие так и не смогли уснуть в эту ночь, проворочавшись до утра в своих постелях и размышляя все об одном – поможет Михаил Семенович или не поможет?

Наутро одни говорили, что, конечно же, он поможет, потому что Тетерин ведь его спас, и вообще, даже у таких людей должно быть сердце. Однако другие вполне резонно им возражали, что сердца у таких людей не бывает и что, с точки зрения Михаила Семеновича, все они просто овцы, которых надо стричь ради шерсти и резать на мясо, когда подойдет срок. Тем более, добавляла вторая партия, юридически они сами во всем виноваты – никто не заставлял их подписывать договоры и никто не гнал за кредитами в этот проклятый фонд.

Все говорили наперебой, входя в комнаты и выходя из них. Разговор перетекал с веранды на крыльцо, оттуда опять на веранду, а потом в большую комнату и все никак не мог прекратиться, потому что с обеих сторон постоянно появлялись новые доводы как в пользу того, что Михал Семеныч поможет, так и в пользу того, что квартиры он заберет.

– А нам всем – шиш с маслом, – веско добавлял Степан, демонстрируя обитателям дома свой огромный кукиш.

Катя, прихлебывая чай из блюдечка, смотрела на увесистую, надежную, как подвеска в «КамАЗе», фигу отца и думала о том, когда он начнет мазать ее маслом, но Степан только махал рукой и в сердцах убегал курить во двор, где от злости пинал ни в чем не повинную скамейку.

Единственным человеком, не принимавшим участия в этих букмекерских спорах, был Тетерин. Самому себе он казался той самой лошадью, о победе которой все окружающие так горячо спорили, а у лошади на скачках всего одна задача – ей надо бежать. Поэтому Тетерин не делал никаких предположений, а просто собрался и с абсолютно потухшим взором пошел на автобусную остановку, чтобы ехать в треклятый фонд. Гордого и кровного рысака он при этом ничуть не напоминал. Максимум – измотанную понурую лошадку.

Впрочем, автобуса в город он так и не дождался. Через пять минут недолгого и печального стояния к остановке подъехал «КамАЗ» Степана, в кабине которого из всех обитателей дома не было только стариков, Марии и Кати с Женькой.

– Ну, я понимаю – Дедюхиным захотелось поехать, – бормотал Тетерин, протискиваясь за спинку водительского сиденья. – У них тоже в этом фонде квартира пропадает. Но остальным-то зачем?

– А остальных всего двое, – улыбнулся Муродали, пригибаясь, чтобы Тетерин в тесноте не задел его локтем. – Только я и Валя.

– Ну что же, тогда поехали, – вздохнул Тетерин.

В просторном фойе фонда, куда они вошли всей своей большой, но несмелой группой, Степан отвел Тетерина к огромному зеркалу, чтобы дать ему последние наставления.

– Ты им сразу покажи, кто в доме хозяин… – начал он.

Со стороны они были похожи на боксера и его тренера перед ответственным боем. Степан говорил горячо и все свои слова подтверждал короткими и резкими движениями больших кулаков, как будто на самом деле показывал Тетерину, как и куда надо бить чиновников фонда, чтобы они стали посговорчивей. Тетерин внимательно слушал его и кивал, сделавшись при этом снова похожим на лошадь.

Томка оторвала взгляд от мужа и подмигнула сыну.

– Юра, пойдем-ка, чего-то скажу.

Отведя Юрку в сторону, она вынула из сумочки деньги и протянула их сыну.

– Вот тебе семь тысяч на видеокамеру. Твои пять, и у деда две позаимствовала. Только отцу не говори.

После вчерашнего краха миссии Николая все позабыли, что изъятые у него деньги остались у Томки. Обладая теперь общим ресурсом, она чувствовала себя на коне. Будучи уверенной в том, что легко приумножит всю эту сумму, она выделила из нее для Юрки небольшую часть с абсолютно легким сердцем и ясным умом. Сомнений по поводу возврата этих семи тысяч в общую копилку у нее даже не возникало. Она совершенно забыла свой неудачный опыт предыдущего дня. Внезапные деньги окрылили ее, и, в принципе, она была даже рада, что Николай никуда не поехал. В отличие от всех остальных, Томка знала, где можно добыть много денег. И место это находилось вовсе не на таможне.

Тем временем Степан закончил свой инструктаж.

– Ладно, давай, – хлопнул он Тетерина по плечу так энергично, что тот даже слегка присел. – Иди – покажи им всем!

Кого он имел в виду, было непонятно, потому что в кабинете, куда Тетерин вошел минуту спустя, сидел всего один человек. Да и тот был миролюбив. Ко всему прочему, человек этот оказался девушкой.

– Здравствуйте… Мне звонили насчет каких-то бумаг…

– Ваша фамилия?

– Тетерин.

Девушка быстро пролистала несколько документов, лежавших у нее на столе, а затем протянула один из них Тетерину.

– Вот, прочитайте и распишитесь.

Усевшись напротив нее, Тетерин наморщил лоб и попытался сосредоточиться на печатном тексте. Однако буковки были такие маленькие, а слова из них получались такие громоздкие, что он покачал головой и робко посмотрел на девушку.

– Вы знаете… Я плохо понимаю… Все эти финансовые термины… Вы не могли бы мне объяснить?

– Ну, разумеется, – кивнула девушка и улыбнулась ему такой улыбкой, по которой совершенно нельзя было решить – сочувствует она ему или нет.

Это была улыбка Джоконды, по знакомству устроившейся в инвестиционный фонд.

– Сроки возврата вашего краткосрочного кредита истекли, – произнесла она голосом, который до этого наверняка слышал только Леонардо да Винчи. – А деньги в счет его погашения в наш фонд не поступили.

– Да, да, это понятно, – закивал Тетерин. – А дальше?

– Ваша квартира, представленная в качестве залоговой ценности, переходит в собственность нашего фонда, и вы теряете на нее все права. Я обязана официально вас в этом уведомить. Такова процедура.

«Мона Лиза» перевернула два верхних листа договора и подвинула его Тетерину.

– Вот здесь распишитесь, пожалуйста.

– А зачем?

– В подтверждение того, что вы никаких претензий к нам не имеете.

– Да, да, конечно, – забормотал Тетерин, вынимая из кармана пиджака ручку. – Вот только… Скажите, а Михаил Семенович… Он вас предупредил?

– О чем? – она снова улыбнулась ему, как всем бесконечным посетителям Лувра, которые подходят и останавливаются перед ней каждый день.

– Ну… О том, что я должен прийти.

Самонадеянность Тетерина, конечно же, должна была вызвать у девушки уже не улыбку, а настоящий смех, потому что для картины все посетители на одно лицо, и было бы очень странно услышать ей вдруг от одного из них, что ее должны были предупредить о его приходе. Да и Тетерин вел себя диковинно, очевидно не отдавая себе отчета, что разговаривает, в общем-то, не с человеком, а с нарисованным существом.

Однако «Мона Лиза» не засмеялась, а просто покачала головой.

– Нет, не предупредил.

– Как странно…

– Распишитесь, пожалуйста. Михал Семеныч сейчас на совещании. Как только он освободится, я обязательно ему передам, что вы приходили.

Но Тетерин медлил.

– Что-нибудь не так?

– Вы знаете, я не могу это подписать, – сказал он, решительно убирая ручку обратно в карман.

Левая бровь «Моны Лизы» слегка приподнялась.

– Почему?

Тетерин пожал плечами:

– Потому что я не хозяин квартиры. Ответственный квартиросъемщик – моя жена.

– А зачем же тогда вы пришли? – резонно заметила «Мона Лиза».

Ответ у Тетерина нашелся неожиданно сам собой. Он был ясен и прост, как само понимание всей его дальнейшей жизни.

– Потому что я единственный в доме мужчина, – сказал он и поднялся из-за стола.

Говоря в «доме», он, разумеется, не имел в виду весь дом на Озерной, а всего лишь свою семью. Однако и в слово «мужчина» он вкладывал не одни только гендерные и бытовые смыслы.

Для нового похода в казино у Томки было сразу несколько веских причин. Во-первых, она должна была вернуть в общую казну семь тысяч, изъятых оттуда для Юрки; во-вторых, ей хотелось приумножить общую сумму; но самая веская причина состояла в том, что Томке любой ценой надо было поквитаться с автоматом, который надул ее в прошлый раз.

Обуреваемая одновременно и чувством ответственности, и алчностью, и жаждой мести, она, собственно, поехала в город только за тем, чтобы сбежать потом в казино, поэтому визит Тетерина в кредитную организацию если и волновал ее, то лишь отдаленно – как звуки чужого голоса за стеной, когда там, возможно, говорят о вас. Все ее существо занимали мысли о ярких картинках с волшебниками, жабами и феями, которые совершенно не оставляли в ее переполненной душе места для волнений по поводу Тетерина и его встречи с ненужными, пустыми чиновниками фонда.

Когда он спустился по широкой лестнице со второго этажа, все обитатели дома, нервно скучавшие на кожаных диванах, немедленно вскочили на ноги и бросились к нему. Одна лишь Томка осталась сидеть, рассеянно покусывая заусеницы на ногтях. Она честно попыталась прислушаться к общему разговору, но мысли ее разбегались, и она поняла только то, что у Тетерина ничего не вышло, а Михаил Семенович не помог.

– Вот козел, – говорил Степан с очень расстроенным лицом.

Несмотря на то что он изначально принадлежал к партии пессимистов, ему все же очень хотелось надеяться на чудо, и, сидя на дорогом кожаном диване, он поглаживал его подлокотник и уверял себя, что людям, которые могут позволить себе в фойе такие диваны, не нужны их жалкие квадратные метры. Тем более с рынка вторичного жилья.

– Козел, – повторял Степан. – Зря ты ему жизнь спас.

Спасенная жизнь Михаила Семеновича была пунктом, который раздражал обитателей дома больше всего. Им казалось, что эта спасенная жизнь являлась твердой конвертируемой валютой, вполне ликвидным средством обмена, однако суровая действительность показала, что это не так. Вернее, это могло быть так, но только в том случае, если бы Тетерин попросил у Михаила Семеныча вернуть квартиры до того, как начал его спасать. И даже более того – ему надо было в эти короткие решающие секунды подписать с Михал Семенычем соответствующий документ. Но, поскольку этого не было сделано, Михаил Семенович получил то, что ему причиталось, авансом, и аванс этот был, с его точки зрения, невозвращаем.

Выйдя на улицу, разочарованные вкладчики еще некоторое время посетовали на судьбу и обнаглевших олигархов, однако жизнь этим было не остановить. Она продолжала предъявлять к ним свои, быть может, не очень значительные, но все же нисколько не отменяемые требования.

– Надо на Озерную возвращаться, – вздохнула Валя. – Я обещала сегодня с девочками искупаться сходить.

– А мне Иван Алексанычу в бане помочь надо, – сказал Муродали. – Он там, в предбаннике, ремонт небольшой затеял.

– Ну, раз надо – поехали, – пожал плечами Степан и полез в кабину «КамАЗа».

Увидев, что жена и сын почему-то не спешат забираться в машину, он нетерпеливо нажал на гудок.

– Сдурел, что ли! – вздрогнула от неожиданности Томка.

– Садись уже.

– Я не поеду.

– Чего это ты не поедешь?

– У меня дела.

Нельзя сказать, чтобы Степан не удивился этому заявлению – за годы совместной жизни он привык считать, что у Томки нет какой-то своей, отдельной от него жизни. Однако теперь вдруг оказалось, что такая жизнь есть. В другой ситуации он, разумеется, тут же устроил бы допрос с пристрастием, но рядом с ним в кабине уже сидели Мирзоевы, и он просто не мог показать им, что чего-то не знает про свою жену. На это как раз и рассчитывала Томка.

Хмыкнув, как будто он не очень одобрял эти ее «дела», но при этом, конечно же, был о них в курсе, Степан запустил двигатель. Мотор взревел примерно с такой же силой, как и те кошки, что заскребли у Степана в душе. Но надо было держать марку.

– Я тоже не поеду, – крикнул Юрка. – Мне надо в городе кое-что купить.

– Ты посмотри на них, – пробурчал едва слышно Степан. – Похоже, одному мне ничего не надо.

Тетерин, который продолжал стоять на крыльце, махнул сидевшим в машине рукой и снова скрылся в здании фонда.

– А этот куда? – чертыхнулся Степан.

– Видимо, хочет еще с кем-то поговорить, – предположил Муродали. – Короче, поехали, Степа, а то так до вечера будем тут собираться. Ему все равно на работу потом.

– Только потом не жаловаться, – на автомате выдал Степан дежурную присказку, и «КамАЗ» тронулся с места.

Михаила Семеновича Тетерин застал за поеданием черешни. «Совещание», о котором говорила «Джоконда», состояло в задумчивом пережевывании сочных ягод и неспешном поплевывании косточками на красивое китайское блюдце с голубыми драконами.

Увидев Тетерина входящим в его кабинет, Михаил Семенович сделал вид, что не удивился.

– Молодец, что зашел, – радушно сказал он, как будто зайти к нему было для Тетерина, да и вообще для любого желающего самым обычным и простым делом.

– Я там солгал вашей секретарше, что мне назначено, – смущаясь, заговорил Тетерин. – Вы ее, пожалуйста, не ругайте.

– Да ерунда. Черешню будешь?

Он уже знал, что с треском выгонит секретаршу, но выглядел при этом открытым, гостеприимным хозяином, а для своих служащих – так и вовсе родным отцом.

– Черешню? – переспросил Тетерин. – Нет, спасибо. Мне необходимо с вами переговорить.

– У-у, какой серьезный, – усмехнулся Михал Семеныч. – Ну, садись.

Тетерин прошел через весь кабинет и уселся на удобный широкий диван рядом с его хозяином.

– В силу сложившихся обстоятельств, которые вам хорошо известны, – начал Тетерин, прижимая к груди свой портфель. – Я хотел бы изложить вам некоторые соображения…

– Излагай, – прервал его Михаил Семеныч. – Только попроще. Чего хочешь?

Тетерин замолчал, лихорадочно соображая – как покороче, а желательно одним словом выразить то, что он на самом деле хотел, и слово это нашлось.

– Отсрочку, – сказал он. – Отсрочку по кредиту.

Михаил Семенович вытер губы салфеткой, оставив на ней розоватые следы, как будто рот его был накрашен помадой, затем поднял глаза к потолку и вздохнул:

– Десять процентов.

Лицо Тетерина просияло.

– Спасибо, – негромко сказал он.

– Месяц! – добавил Михал Семеныч, внушительно поднимая указательный палец.

Продолжая улыбаться как школьник, которого простил за шалость классный руководитель, Тетерин поднялся с дивана.

– Спасибо вам, Михаил Семенович, – повторял он, даже немного кланяясь. – Димка найдется, мы продадим компьютеры и весь долг вам вернем.

Растроганный своей собственной добротой, Михаил Семенович покачал головой, отбросил от себя с легким раздражением салфетку и тоже поднялся с дивана.

– И откуда ты взялся на мою голову? – сказал он, направляясь к своему огромному, как высокогорное плато, рабочему столу. – Компьютеры он продаст… Деньги он вернет…

Михаил Семенович безнадежно всплеснул руками, словно разбрасывая вокруг себя эти самые несуществующие деньги.

– А что такое? – опешил Тетерин.

– Да ничего ты мне не вернешь.

– Почему?

– А я тебе сейчас объясню.

Михаил Семенович уселся за свой стол, подвинул к себе папку с какими-то документами и указал собравшемуся уже уходить Тетерину на стул.

– Садись. Сейчас посмотрим.

Он раскрыл папку. Тетерин сел.

– С таможни на наш запрос сегодня утром пришла вот эта бумага, – Михаил Семенович показал Тетерину какой-то листок. – Они подтверждают наличие большой партии компьютеров, которая хранится у них на складах. Я тут пробил по своим связям – в принципе компьютеры эти выцарапать оттуда можно. Но только они тебе не нужны.

– Как не нужны? – оторопел Тетерин.

– Да вот так, – хмыкнул Михал Семеныч. – Не продашь ты их никому. А если продашь, то по такой цене, что на возврат кредита тебе не хватит. Я уж не говорю про свои десять процентов.

– Да как же я не продам? – заторопился Тетерин. – Мы продадим. У нас договор с областной администрацией. Они купят…

– Нет у вас договора. Я уже навел справки. Договор с вами аннулирован и заключен теперь с другим лицом.

– С каким лицом?

– Да есть тут один упырь на телевидении. Бабаян у него фамилия. Слыхал про такого?

– Нет, – упавшим голосом ответил Тетерин. – Но как же так? Витя Гробман обещал подождать… Он же Димкин одноклассник.

– Он прежде всего Витя Гробман, а потом уже – Димкин одноклассник. Мне вот только неясно, как они друг друга нашли. Ты не в курсе, каким образом этот Бабаян вышел на вашу историю с компьютерами?

Тетерин вспомнил про нечаянное Юркино интервью, сморщился, как от зубной боли, но говорить о нем Михаилу Семеновичу не стал.

– Что же делать? – пробормотал он.

– А я тебе скажу, что делать. Оформляйте ваши компьютеры на меня в счет погашения кредита. Вы все равно их не сможете продать.

– А вам они зачем? – насторожился Тетерин.

По-хорошему, ему надо было бы обрадоваться, потому что схема возврата квартир в таком случае значительно упрощалась, но он не понимал, каким образом Михаил Семенович планирует навязать компьютеры администрации, если у той уже заключен договор с третьей стороной.

– Это мое дело, – улыбнулся Михаил Семенович. – Переписываете всю партию на меня и получаете свои квартиры обратно. Договоры по кредитам просто рвем. Как будто их не было.

Несмотря на прозрачность сделанного ему предложения, Тетерин вдруг увидел скрытую в нем угрозу. Его словно озарило, и в этом озарении он за доли секунды успел пережить сначала страшный испуг из-за того, что едва не совершил роковую ошибку, а следом за ним – колоссальное облегчение от того, что ошибка не была совершена.

– А Валя? – проговорил он.

– Какая Валя? – поморщился Михаил Семенович. – Ты о чем? Мы с тобой сейчас о квартирах разговариваем.

– Так и я о них. Валя – это сестра моей жены. Они с мужем все свои деньги вложили в эти компьютеры. Вы понимаете? Мы заложили квартиры, а они отдали наличность. Все, что они получили от продажи своего дома. Поэтому, если вы вернете нам жилье и заберете компьютеры, Валя с Муродали все потеряют. Вы заберете их деньги. Вы понимаете меня?

– Да понимаю я, – недовольно вздохнул Михаил Семенович, который, разумеется, уже навел справки и знал, что даже предварительная стоимость партии компьютеров, застрявших на таможне, превышает цену заложенных в его фонде квартир. – А вот ты понимаешь, что я тебя сейчас спасаю? Ты что, со мной торговаться вздумал?

– Ну да, – пожал плечами Тетерин с неожиданной для него и удивившей его самого наглостью. – Торгуюсь…

Наблюдая за этим внезапным превращением робости и нерешительности в отчаянную храбрость, Михаил Семенович не смог удержаться от смеха. Он впервые видел, как эти качества не только способны уживаться в одном человеке, но и могут преобразить его в решающую минуту.

– Ну, ты даешь, – смеялся Михаил Семенович. – Кстати, ты мне еще спасибо не сказал за новую должность заведующего терапевтическим отделением.

– Спасибо, – приложил руку к сердцу Тетерин. – У нас, правда, в поликлинике терапевтического отделения нет, но все равно спасибо.

Михаил Семенович постучал пальцами по крышке стола.

– Ну, и сколько они там вложили, эта Валя со своим мужем? – спросил он после небольшой паузы.

Тетерин взял со стола карандаш, подвинул к себе чистый лист бумаги и написал на нем цифру. Михаил Семенович краем глаза взглянул на нее, хмыкнул и, наконец, улыбнулся.

– Да-а, – протянул он. – Повезло тебе, что ты меня встретил.

Тетерин кивнул, но все же не удержался:

– Так ведь и вам повезло, что вы меня встретили.

Он хитро подмигнул Михаилу Семеновичу, и оба они рассмеялись, довольные каждый собой и друг другом.