"Евгений Дмитриевич Елизаров. Сотворение мира или эволюция?" - читать интересную книгу автора

зарождение жизни (а значит, и становление разумных ее форм) представляет
собой строго закономерный результат всей цепи предшествующих причин. Но
любая наука может трактовать только о воспроизводимых повторяющихся
явлениях. Поэтому теория всеобщего эволюционного развития оказывается
состоятельной только в том единственном случае, если Вселенная оказывается
принципиально немыслимой без жизни и без разума. Другими словами, если
вдруг в результате какой-то случайной космической (или техногенной)
катастрофы жизнь на Земле погибает, она обязана возродиться . Пусть даже и
в какой-то другой области материального мира. Вариантом этого тезиса
является либо утверждение того, что ни земная жизнь, ни земной разум не
могут быть уникальным явлением во Вселенной, либо утверждение
принципиальной бессмертности жизни и разума . Однако законы математической
статистики показывают нам, что в случае гибели жизни ее возрождение
практически исключено. Поэтому они и в самом деле серьезно компрометируют
эволюционное учение, но все же не так прямолинейно и грубо, как это обычно
представляется его критикам. Допущение же принципиальной бессмертности
жизни и разума заводит нас слишком далеко, ибо выводы, следующие из этого
предположения, вступают в противоречие со многим. Впрочем, мы еще будем
говорить об этом.
Второе сводится к тому, что законы статистики вообще не являются
адекватным механизмом объяснения таких фундаментальных явлений, как
развитие, ибо предполагают, что в основе всеобщего развития лежат механизмы
простой комбинаторики.
Вероятно, не будет ошибкой сказать, что предположение возможности
чисто случайного сложения хаотически движущихся атомов в органические
соединения, нуклеотидов - в способную к самовоспроизводству молекулу ДНК,
затем - в клетку, в высокоразвитые организмы и так далее восходит к давно
изжившим себя чисто механистическим представлениям о нашем мире как о
простом конгломерате взаимодействующих между собой материальных частиц,
движение которых может быть в точности описано известными законами
механики. Собственно говоря, такое представление о материальной
действительности как раз и сложилось после открытия законов Ньютона. Этот
взгляд на вещи в концентрированной форме был выражен Лапласом (1749 -
1827), французским астрономом, математиком, физиком, кстати, иностранным
членом Петербургской АН (1802): "Ум, которому были бы известны для
какого-либо данного момента все силы, одушевляющие природу, и относительное
положение всех ее составных частей, если бы вдобавок он оказался достаточно
обширным, чтобы подчинить эти данные анализу, обнял бы в одной формуле
движения величайших тел вселенной наравне с движениями мельчайших атомов:
не осталось бы ничего, что было бы для него недостоверным, и будущее, так
же как и прошедшее, предстало бы перед его взором".1
Тогда и в самом деле казалось, что здесь нет ничего невозможного, ведь
если все материальные тела, в сумме составляющие природу, подчиняются
универсальным законам, то, рассчитав складывающееся на какой-нибудь данный
момент времени соотношение масс, расстояний, векторов скоростей, можно
"вычислить" в конечном счете всю (как уже истекшую, так и будущую) историю
нашего мира, "механика" которого плавно переходит в "химию", "химия" - в
"биологию", та - в "социологию" и так далее. Правда, в механике точный
расчет движения системы, состоящей даже из трех тел, на которые не
действует притяжение никаких других, представляет собой технически очень