"Евгений Елизаров. Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин) " - читать интересную книгу автора

кажется, не знали за собой никаких особых талантов, но даже это не помешало
им в одиночку противостать самой стихии народного бунта и на открытом суде
неопровержимо доказать всему миру, что скрытая магия королевского титула -
это вовсе не пустой звук. Ниспосланное самим Небом достоинство служило им
броней, о которую разбивались все аргументы лучших юристов мятежных наций.
Формальный приговор и тому и другому, скорее, был своеобразной распиской
судей в собственной несостоятельности. (Столетия спустя, хорошо знавшие
историю вожди другой революции откажутся от самой мысли об открытом суде, и
вся императорская семья будет умерщвлена тайно.) Русский же царь масштабом
своей личности значительно превосходил их обоих. Таким образом, ни о
признании за кем-то другим качеств, способных поставить того рядом с ним, ни
(тем более) о согласии с собственной посредственностью, здесь не могло быть
никакой речи. А значит, и измена лично ему, Иоанну, - это совсем не то, что
измена кому бы то ни было другому. Тяжесть вины в этом случае возводилась в
степень математической бесконечности.
Так как же должны были отозваться в его сердце все эти события? Что
еще, кроме желания мстить и мстить этому враждебному, источавшему
смертельную угрозу и непреходящую ненависть окружению, могло родиться в душе
лишенного родительской защиты озлобленного маленького затравленного
звереныша, который подрастал в великокняжеских палатах?
Рассказывают, что медики, изучавшие трагические последствия
ленинградской блокады, обнаружили, что в теле человека, пережившего голод,
происходят необратимые соматические изменения: заметно сокращался объем
многих жизненно важных внутренних органов и казалось, организм в поисках
компенсации "проедал" самого себя. Хронический дефицит любви, стойкое
отсутствие эмоционального консонанса способно вызвать, как кажется, столь же
необратимые изменения, правда, теперь уже не в органических тканях, из
которых слагается человеческая плоть, но в куда более тонких материях,
формирующих нашу душу.
Только любовь способна переплавляться в ответственность, только жертвы,
когда-то принесенные нам, делают нас нравственно обязанными миру, в котором
мы появляемся на свет. Но если так, то почему не может быть справедливым
обратный постулат о том, что исходящая от этого мира ненависть должна
освобождать от всех нравственных обязательств по отношению к нему?
И вот свидетельство очевидца: "А когда начал он подрастать, лет в
двенадцать, - пишет в упоминавшейся здесь "Истории о великом князе
Московском" Андрей Курбский, - начал сначала проливать кровь животных,
швыряя их с большой высоты - с крылец или теремов... а воспитатели льстили
ему, позволяли это, расхваливали его, на свою беду научая ребенка. Когда же
стало ему лет пятнадцать и больше, тогда начал он и людей бросать и, собрав
вокруг себя толпы молодежи из детей и родственников названных сенаторов,
стал разъезжать с ними на конях по улицам и площадям, скача повсюду и носясь
неблагопристойно, бить и грабить простых людей, мужчин и женщин."
"Немного погодя, - продолжает свои обличения изменивший царю князь, -
он уже сам приказал убить другого благородного князя по имени Андрей
Шуйский, из рода суздальских князей. Года через два после этого убил он трех
благородных людей: одного близкого своего родственника, князя Ивана
Кубенского, родившегося от сестры его отца и бывшего у его отца великим
земским маршалом. Был он из рода князей смоленских и ярославских, очень
умный и тихий человек пожилого уже возраста. Вместе с ним были убиты знатные