"Евгений Елизаров. Философия кошки " - читать интересную книгу автора

Связь с оседлостью легко объяснима: неустроенный кочевой быт древних
скотоводческих племен не мог прельстить ее практически ничем. Целое
поголовье кошек, конечно же, не станет кочевать вместе с человеком. Кочуют,
подчиняясь ритмике сезонных изменений, лишь травоядные - хищники, как
правило, привязаны к своему ареалу обитания. Наша же героиня - это явно
выраженный хищник, причем, в отличие от "больших" кошек, ее добыча - вовсе
не травоядные. Поэтому прибиться к кочевым народам она не может. (Заметим:
мы говорим не о каких-то отдельных особях, но как минимум о большой
общности; в биологии ее минимальная концентрация называется популяцией,
максимальная же представляет то, что по накоплении изменений и будет
выделено в уже упомянутый ранее биологический вид, который по латыни
обозначается как Felis catus.) Кроме того, чтобы рядом даже с привыкшим к
оседлости человеком появилась кошка, у него сначала должны были завестись
известные объемы свободных остатков пригодной для ее пропитания пищи.
То есть без еды не обходится, конечно, и здесь (очень бы мы были нужны
ей, если рядом с нами ничем нельзя было бы подкормиться), поэтому позывы
желудка и в этом случае должны были сыграть определенную роль. Вот только
там, где речь идет об этом давнем спутнике человека, мы имеем дело вовсе не
с теми подачками, которыми вознаграждаются какие-то, пусть даже очень
важные, услуги, - первая кошка еще не принимает ничего из его рук. Речь идет
о совершенно другой добыче, к которой сам человек имеет лишь косвенное
отношение. Но искомая пища (да-да, те самые мыши!) появляется далеко не
сразу, она в избытке способна заводиться только там, где возникают некие
запасы зерновых культур. А вот для появления этих запасов требуется многое -
и в первую очередь радикальная смена традиционной для древнего общества,
которому еще только предстоит создать цивилизацию, экономики. Другими
словами, одной оседлости явно недостаточно, нужен еще и переход от охоты и
скотоводства к земледелию. Причем к такому, которое обеспечивало бы
известные страховые запасы зерна.
Как кажется, искони человек обращался к небу: потребности пробудившейся
в нем души диктовали необходимость найти стройное и непротиворечивое
объяснение всему тому, что его окружало, - полное же объяснение находилось
только там. И одной из сокровенных тайн его тогдашнего мира вдруг
становилась тесная связь между кошкой и теми высшими силами, которые правят
им. Наличие такой связи отмечалось во все времена. О том, что этому
загадочному существу покровительствует нечто могущественное и неотмирное,
свидетельствует и исторически внезапное (ведь несколько столетий для
монотонного течения событий каменного века - совсем не срок) ее появление
рядом с нами, и тот факт, что целые колонии невесть откуда взявшихся кошек
возникают не где-нибудь, а рядом с древними языческими храмами. Понятно, что
все это способно было поразить любое - и уж тем более не тронутое
образованием - воображение.
Почему именно храмы становятся первичным центром их притяжения?
Чтобы ответить на подобный вопрос, необходимо постичь обрядовую сторону
древних культов, нужно понять, что эти храмы, кроме всего прочего, часто
служили еще и большими продовольственными складами. Ведь грозные языческие
боги постоянно требовали обильных, а самое главное регулярных жертв;
жертвоприношения же иногда формировали довольно изрядные запасы пищевых
продуктов. Поэтому первичным алтарям со временем приходилось совмещать свое
культовое назначение с ролью обыкновенных хранилищ.