"Евгений Елизаров. Античный город " - читать интересную книгу автора

одновременно трагический факт: российская общественность вдруг узнала о том,
что самая страшная форма эксплуатации - рабовладение, оказывается, совсем не
умерло в каком-то далёком прошлом, оно благополучно процветало и на исходе
двадцатого столетия, причём не где-то там, в далёких джунглях, а совсем
рядом с нашим собственным домом. В средствах массовой информации того
времени вдруг стали появляться сведения об освобождённых российскими
войсками самых настоящих рабах, которые содержались в горных селениях.
Спрашивается, как в наши дни могло случиться такое, что свободные граждане
пусть и не очень демократического государства годами, а иногда даже и целыми
десятилетиями (упоминалось и такое) могли пребывать в самом настоящем
рабстве? При этом речь идёт совсем не о военнопленных, которых загнало в
колодки остервенение междоусобной войны, многие из них попали в неволю
задолго до тех событий, которые послужили её непосредственной причиной, и
даже ещё до распада великой империи. Вдумаемся: ещё не было никакого
вооружённого противостояния, ещё существовал могучий Советский Союз с его
огромной армией, всепроникающим Комитетом государственной безопасности,
судебной системой, милицией, прокуратурой. Какое рабство могло быть там, где
достаточно было просто обратиться к властям... Наконец, существовало ещё и
такое начало, как общественная нравственность, а какая неволя может быть
там, где тебя окружают психически нормальные способные чувствовать чужую
боль люди?
Понятно, что рабы существуют только для того, чтобы работать, иначе
зачем вообще они нужны - к практике выкупов вернутся (ибо захват ради выкупа
известен ещё из прежних кавказских войн) позднее, уже в ходе боевых
столкновений. А это значит, что удержать в тайне от своих соседей факт
эксплуатации тех несчастных, которые оказались в неволе, решительно
невозможно. Поэтому рабовладение, как бы парадоксально для наших дней это ни
выглядело, - могло быть только явным, совершенно открытым и беззастенчивым,
во всяком случае для всех "своих". Но и этого мало. Содержать рабов в
населённом людьми месте мыслимо только там, где само население состоит в
негласном сговоре с рабовладельцем. Проще говоря, где все жители - или, по
меньшей мере, подавляющая их часть - "по совместительству" работают
обыкновенной для любого концлагеря охраной. Где даже малые дети обучены
подавать знаки тревоги, когда обнаруживают попытку невольника к бегству, где
любой бунт будет тотчас же подавлен самим селением. Все эти реалии
кавказских войн давно известны российской литературе.
Отметим этот факт, и вновь вернёмся в прошлое Европы.

 4. Институт рабства

Ко времени расцвета греческих государств несвободные, или рабы,
происходили в основном из пленников. Предание говорит, что со времени
Солона, отменившего долговое рабство, грек уже не мог стать невольником
другого грека, и постепенно эта афинский принцип становился общепринятой
нормой. Но в действительности же замена долгового рабства использованием
военнопленных или приобретаемых на расплодившихся невольничьих рынках
чужеземцев вряд ли могла стать делом какого-то одного, пусть даже самого
мудрого, законодателя. Это объективный процесс, который не зависит ни от
чьей - даже самой "продвинутой" - воли. Просто потребности экономического
развития полиса диктовали необходимость привлечения все большего и большего