"Евгений Елизаров. Эволюционизм или креационизм?" - читать интересную книгу автора

может быть, и "поэма жизни" разрешима для разных органомолекулярных
"языков", допускает использование далеко не одного строя
микробиологических "образов", разной полипептидной "метрики"? В самом ли
деле реализовавшийся в условиях Земли вариант жизни был единственно
возможным? Ведь стоит только допустить, что вариантов решения могло быть
бесконечно много, и проблема принимает совершенно иное измерение.
Действительно, стоит только допустить возможность каких-то альтернативных
вариантов жизни, как проблема ее становления получит совершенно иную
размерность; те чудовищные величины, которыми описывается процесс
случайного ее формирования из элементов неживой природы, окажутся вообще
неприменимыми к ней. Доля иронии состоит в том, что вероятность
одновременного зарождения множественных форм жизни на много порядков выше,
чем вероятность появления одной. Впрочем, применение чисто вероятностных
законов здесь, как уже сказано, вообще недопустимо.
А, собственно, что мешает допущению многовариантности жизни? В рамках
креационистских представлений оно вполне естественно; больше того, всякое
сомнение в возможности каких-то иных решений было бы кощунственным
посягновением на прерогативы Создателя, ибо означало бы собой умаление
всемогущества Творца. Но и в аксиоматике чисто эволюционного развития ему
нет решительно никаких теоретических запретов.
Правда, здесь можно было бы возразить тем, что если бы такая возможность и
в самом деле существовала, не исключено, что и на Земле были бы две (а то
и больше) разные формы жизни. И если вероятность одновременного
возникновения альтернативных форм куда выше, чем вероятность развития
всего одной, то почему же мы видим единственность, но не наблюдаем
множество? Да потому, что жизнь - это весьма агрессивное начало, и, скорее
всего, раз возникнув, она будет просто отторгать любую другую форму; ее
взаимодействие с любой другой может быть только аннигиляционным. Ведь если
живая плоть активно отторгает биологическую ткань, структура которой
совсем не многим отличается от ее собственной, что же тогда должно быть с
абсолютно чужеродным (и столь же агрессивным) началом, которое к тому же
само стремится к монополии? Поэтому утверждению на нашей планете только
той единственной формы организации живой материи, которая известна нам
сегодня, возможно (хотя, разумеется, и не обязательно), предшествовала
жестокая конкурентная борьба. Жизнь, построенная на иной организационной
основе, может существовать только за непреодолимым изоляционным барьером,
иными словами, только на какой-то иной планете.

Таким образом, обращение к вероятностным законам не может полностью
исключить возможность самозарождения жизни на Земле. Но вместе с тем
выводы, которые получаются из анализа статистических закономерностей
позволяют обнаружить два обстоятельства.
Первое из них состоит в том, что жизнь оказывается абсолютно случайной. А
это меняет многое. Ведь теория эволюционного развития утверждает, что
зарождение жизни (а значит, и становление разумных ее форм) представляет
собой строго закономерный результат всей цепи предшествующих причин. Но
любая наука может трактовать только о воспроизводимых повторяющихся
явлениях. Поэтому теория всеобщего эволюционного развития оказывается
состоятельной только в том единственном случае, если Вселенная оказывается
принципиально немыслимой без жизни и без разума. Другими словами, если