"Станислав Борисович Елаховский. На лодках через снежные горы " - читать интересную книгу автора

годов и все росла с тех пор, прокатилась уже по таким местам, как Алтай,
Кольский, Урал, Саяны, и закрасила на карте почти все пунктирные ниточки -
сложные, неведомые реки. Все пройдено. Как к XX веку известными стали все
материки и обширные горные системы, так теперь, в конце второй трети века,
покорены многие вызывающие уважение реки: Казыр, Каа-Хем, Ока (сибирская),
Ципа, Катунь. Осталось, конечно, еще много и нетронутого, в основном в
труднодоступных далях Северо-Востока страны и поближе - на Алтае и Памире.
Еще на Кавказе. Этого хватит на пять, на десять лет. А дальше что? Когда
любителей водных подвигов станет во много раз больше? Плавать по бурным
рекам гуськом? Записываться на очередь в верховьях? Можно и так, но вряд ли
это придется по душе современным Колумбам и Пржевальским. Но разве новые
возможности только в расширении географии путешествий? А если, например,
раздвинуть границы сезона, подходящего для сложных водных походов? И вот уже
она, идея - путешествие на стыке зимы и весны.
Все очень просто - на лыжах и с нартами. На нартах байдарки и обычный
походный груз - продукты, вещи, палатки. Выходим со всем этим имуществом в
верховья реки к началу половодья, собираем байдарки - и вниз. С большой
водой, вместе с ледоходом, вдоль снежных берегов. Район для такого
необычного похода? Крайний Север. Там плотный, спрессованный ветрами снег,
там весной светло и по ночам, там ночью, когда ненадолго скрывается за
горизонтом солнце, бывают и морозы. А морозы нужны, чтобы лучше скользили
лыжи - наши собственные и те, на которых нарты.
Итак, Крайний Север. А точнее - Полярный Урал. Безлюдные, дикие горы,
край быстрых и бурных рек.
Все очень просто, но многое неясно. Например, как угадать, когда там
сходит снег и когда вскрываются реки? И нет ли между этими двумя явлениями
природы слишком длительной паузы? И есть ли она вообще: может быть, и
последний снег, и первая вода на реках по срокам наезжают друг на друга? И
каков он, весенний снег, в тундре и в горах - такой же крепкий, как и зимой,
и не разрыхляется от солнца? А ледоход - как он выглядит на горных реках?
Наконец, можно ли вообще плыть по ним в такое время?
...Забавно мы уезжали тогда, 22 мая, из Москвы.
Деревья были в плотной листве, а женщины в легких, цветастых платьях,
когда, ощетинившись лыжами, мы шли по улицам к Ярославскому вокзалу. Нас
смущали деревья и женщины, мы думали: неужели там, куда едем, еще лежит
снег?
А наши лыжи смущали встречных. Они подолгу разглядывали нас, но потом
успокаивались, решив, видимо, что, потревоженные весной, мы возвращаемся с
какой-нибудь высотной горнолыжной базы, С Памира, например. Никто и не
замечал, что наши лыжи - простые, равнинные, старенькие доски с полужесткими
креплениями (чтобы можно было шлепать на них, если заставит весна, и в
ботинках, и в резиновых сапогах). Могло ли также встречным прийти в голову,
что кроме лыж мы везем с собой и байдарки?
В поезде мы ждали, когда появится снег, но увидели его лишь в конце
пути, за Интой. Снег был свежий, ослепительно белый и непрочный. Он мягко
ложился на прошлогоднюю жухлую траву и быстро таял. Потом появился и зимний
снег: вдали, справа от железной дороги, забелел Урал. Наконец настоящий снег
вынырнул откуда-то из чахлого лиственничника и стал сжимать черную полосу
земли вдоль полотна железной дороги. В Елецком же, откуда мы наметили начать
свой путь к Уралу, на улицах высились сугробы.